Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Зачем? Они не особо нахальничали… Ещё одного оленя сегодня завалим — и назад, — он посмотрел в ту сторону, где стояли запорошенные снегом сани, передёрнулся: — Пойду оденусь и костёр разведу. Умывайся скорей…

…Снег снова пошёл — в тот момент, когда я, застёгивая куртку, подсел к костру, который развёл Сергей. Пахло оттаивающим копчёным мясом.

— Лук будешь? — спросил он, с хрустом рассаживая складником крупную луковицу в золотистой чешуе.

— Давай, — я переместился на брошенный поверх валуна сложенный вдвое плащ. Два или три крупных волка сидели метрах в ста на другом берегу ручья, поглядывали на волокушу и на нас. Я сделал вид, что целюсь в них из пальца. Звери даже не пошевелились. Я задумчиво поинтересовался: — Если их станет больше, как думаешь — нападут?

— А, не знаю, — отмахнулся Сергей. — Ну что, я пойду, или ты на месте посидишь?

— Ш-ютынык, — с акцентом ответил я, застёгивая ремни. — Я пойду, конечно… Вот блин, надо было лыжи с собой взять, или хоть снегоступы. Часа через четыре вернусь… — я передёрнул плечами и сообщил: — Ненавижу холод…

…Около того места, где ручей делал петлю, а берег поднимался, я вскарабкался на откос по валунам и довольно хмыкнул. Олени паслись на опушке рощи, метров за триста от меня. Было полное безветрие, снег всё падал. Волчья стая — штук семь — рысила туда-сюда между мною и стадом. Тоже дожидались своего… Олени гребли снег, наклоняли головы к серо-зелёным обнажавшимся проплешинкам. Стадо медленно переползало в мою сторону. Я посмотрел вдоль реки — вон там они выйдут к воде — и, присев между двух камней, глубже надвинул капюшон. Предстояло ждать.

Метрах в ста от меня колебалось пятно серого тумана. Я с трудом отвёл от него взгляд, медленно вытянул ноги. Снег падал, пушистый, казавшийся тёплым. По серому небу, тяжело взмахивая крыльями, пролетели несколько больших воронов.

Мне было тоскливо и хотелось домой. В смысле — туда, где все наши.

Олени приближались, я их слышал уже и достал метательный нож. Снял крагу, сунул правую руку в левый рукав, чтобы не замёрзла. Я ждал, что подойдут волки. Но они не подошли — скорей всего, учуяли меня издалека и решили не связываться. Почему-то подумалось: а ведь можно, в принципе, сделать из одного метательного ножа дротик… Правда, я не учился их метать, так что вряд ли поначалу будет много пользы.

Первые олени появились на берегу ручья. Цокали по камням, входили в воду, наклонялись к ней, пили, поднимали головы, снова пили… До меня доносило резкий тёплый запах. Ближайший олень оказался метрах в пятнадцати от меня, и я, больше не скрываясь, резко вскочил, сделал по камням несколько больших прыжков и в последнем метнул нож в уже бросившегося в сторону оленя.

Стадо уносилось прочь. «Мой» тоже делал прыжки по камням, но на пятом или шестом его неожиданно повело вбок, и он рухнул в снег, забрызгивая его своей кровью, струёй бившей из-под ушедшего в шею, в сонную артерию, ножа. Олень пытался ещё подняться, но я уже был рядом и, перехватив корону рогов, оттянул голову назад, движением даги перерезая горло на всю ширину.

Кровь шарахнула в снег, вскипая с шипением, протаивая его до земли. Я, бросив дагу, несколько раз быстро подставил горсть, схлёбывая с неё густую, с тяжёлым тёмным запахом жидкость. Вытер руки и лицо снегом, засучил рукава и, выдернув метательный нож из шеи оленя, занялся разделкой туши.

Вот странность. Сколько лет я здесь кукую — а к разделке привыкнуть не могу. Мерзкая работа, а главное — руки потом долго и непередаваемо воняют. А уж как разит содержимое желудков жвачных!..

Но, тошная работа или нет, а делать я её научился хорошо. Сноровисто работая метательным лезвием, я «разбирал», как это называется, тушу оленя по суставам, снимая мясо с костей и укладывая в шкуру. При этом я не забывал поглядывать по сторонам на предмет волков, которым я, кажется запорол охоту. Если они и обиделись, то претензий не предъявляли.

Снег перестал почти одновременно с тем, как я закончил работу. Потом долго оттирался холодной водой с песком, пока не замёрз. Отмылся дочиста, но от запаха, конечно, избавиться не удалось.

Мяса получилось много, на себе особо не потащишь, особенно по снегу. Зато можно было тянуть, и я начал, вздыхая, пристраивать лямки из ремней…

…Получилось неплохо, но волочь груз по камням вниз-вверх было неудобно, и я зашагал стороной от ручья. Снег пошёл снова, я думал, шагая, что Сергей, наверное, приготовил уже поесть, а после обеда мы отправимся в обратный путь и завтра утром, если пораньше встанем, доберёмся до дома.

Впереди на снегу чернели точки, они трепыхались, метались и вспархивали. Вороны дерутся над падалью… Похоже, волкам всё-таки повезло. Когда я подошёл, вороны стали нехотя вспархивать, перелетать подальше, недовольно и назойливо каркая.

И тогда я увидел, над чем они дрались.

Чертыхнувшись, я сбросил с плеч самодельные лямки и откинул капюшон. Конечно, а чего я ещё ожидал?