Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

…Жили на канадской границе, в штате Северная Дакота, в городе Майнот, пятнадцатилетние близнецы Форшем — Эва и Стэн. Пять лет назад они с компанией друзей попали сюда. В смысле, в здешнюю Америку. Два года они странствовали — от мексиканских плато до севера Канады. А три года назад случилась беда.

Эва с несколькими товарищами была на охоте. Когда они вернулись — их лагерь, разбитый недалеко от этих мест, был разорён, почти все в нём — убиты или зверски замучены. Стэна сестра нашла распятым на сосне, и, хотя его удалось снять, через сутки мальчик умер — он был несколько раз тяжело ранен…

Сделали это не негры. Особого труда не понадобилось, чтобы выяснить — руку приложил приобрётший за последнее время печальную известность Фрэнк Харди, пришедший с юга.

Эва поклялась мстить. С оставшимися в живых друзьями она напала на лагерь бандитов ночью, но удача отвернулась от неё. Малочисленная группа была перебита. Эву взяли в плен и сделали служанкой-рабыней. Конечно, её насиловали, часто и компаниями. Она выжила. Бежала. Добралась до побережья, откуда перебралась в Европу и больше года сражалась там (удивительно, что мы не встретились!) Скоро вокруг энергичной и напористо-бесстрашной девчонки сложился круг «личной гвардии», начавшейся с нескольких парней-скандинавов, назвавших её «валькирией». С полутора десятками лично преданных ей отчаянных голов, ни один из которых не смел за нею ухаживать, Эва Валькирия перебралась обратно в Америку и начала с того, что, собрав остатки нескольких разбитых неграми отрядов, утроила тем на берегах Рио-Гранде кровавую баню.

Это было год назад. С тех пор Эва со своим отрядом искала Фрэнка Харди — и вот напала на его след…

…История Сэма Роумэна была несколько иной. Он попал сюда три года назад вместе с Фрэнком Харди и его братом Джо. По его словам, братья были нормальными парнями там. А здесь — словно с цепи сорвались! (Меня это не удивило. Я давно понял, что этот мир высвобождает в человеке его настоящее Я) Это была даже не жестокость, а что-то запредельное. «Ради интереса» пленного могли посадить в костёр или зарыть в землю заживо. Особенно отличался прибившийся к отряду Харди позже Мэнни Брэннер, ставший фактически главным палачом банды.

Сэм вступился за пленную девчонку. В возникшей короткой схватке он раскроил Мэнни щёку и вынужден был бежать вместе с девчонкой — и ещё двумя парнями, тоже выступившими против братьев Харди. Но, как выяснилось, те не забыли «дезертира».

Год назад — примерно когда Эва вернулась из Европы — Сэм с большей частью подобравшегося у него постепенно отряда ушёл на запад. Про Харди давно уже ничего не было слышно…

Лагерь, в который они вернулись, был сожжён, оставшиеся там — убиты или зверски замучены. В том, кто это сделал, не было никаких сомнений. Сэм бросился на поиски, даже не похоронив мертвецов…

…Мы смотрели друг на друга. Эва сказала, постукивая ножнами по сапогу:

— Я слышала о тебе, Олег. В Европе… Ты всегда сражаешься за справедливость. Ты взял неприступную крепость Нори Мясника…

— Я там был не один, — проворчал я, скрывая, что польщён.

— Люди Фрэнка напали на твоих людей, — вмешался Сэм. — Парень со шрамом — это Мэнни, проклятая тварь… Ты поможешь нам?

Вопрос был прямой. По-мальчишески прямой.

Я поднялся. Небо затянули плотные тучи. Из пещеры слышались смех, выкрики и песня:

— А когда мы соберёмся —Тут же вдребезги напьёмся,

Скажем, братцы, тем, кто попрекнёт:«С наше покочуйте,С наше поночуйте,С наше повоюйте хоть бы год!»

— Похоже, наши уже побратались, — заметил я. — Пошли в пещеру. Завтра… сегодня утром выступаем. Будем искать вашего Фрэнка, пока он не сбежал.

В пещере уже пели новую:

— Держись, братишка,Крепись, братишка —Ты серому волку брат…

* * *

— Останетесь завтра дома, — сказал я, закидывая руки под голову. Танюшка возразила:

— Ещё чего!

— Останетесь, — отрезал я. Несколько секунд Танюшка молчала, сдержанно дыша. Потом вдруг прошептала:

— Ты так изменился, Олег… Я иногда тебя боюсь.

Вот оно. Я медленно повернулся к ней. В отсветах огня лицо Танюшки казалось бронзовым, в углах губ и у глаз лежали тени.

— Меня? — тихо спросил я, и голос показался мне одиноко дрожащей в ледяной пустоте струной. — Тань, ты что? У меня же… никого нет, кроме тебя.

— Я знаю, — она отвернулась, натянув на себя одеяло. — Всё, я спать хочу.

Несколько секунд я лежал, глядя в её затылок. Потом — достал из кобуры под боком наган.

Сунул в рот холодный, пахнущий железом и салом ствол.

Закрыл глаза.

И — нажал спуск самовзводом…

…Я открыл глаза, плавая в ледяном поту, с бешено ломящимся из горла сердцем. Танюшка трясла меня за плечо:

— Олег, Олег, ты чего?!. Ой!

Это я вцепился в её запястье, сбивчиво забормотав:

— Тань, ты здесь?!. Ты не ушла?!. Такой жуткий сон…

— Ну сон, сон… — она погладила меня по вискам. — Ты же не веришь в сны?