Путешественница

К чему эти упоминания о ночных занятиях заключенных? А то, что Грей заведовал тюрьмой в Ардсмьюире?

Я не могла поверить, чтобы Джейми любил другого мужчину. Но неужели это правда?

Закрыв глаза, я еще глубже забилась в тень.

Не может быть, я не могла поверить, чтобы Джейми забыл, что проделывал с ним в тюрьме Джек Рэндолл! Шрамы побледнели, как и воспоминания, но не стерлись же совсем! Не верилось, что после всего этого Джейми сможет принимать мужские знаки внимания или сколько-нибудь терпимо к ним относиться.

«Клэр, не будь дурой, тебе все могло показаться, все на самом деле не так». Хорошо, а как тогда обстоят дела на самом деле? Если это просто дружба, пусть и близкая, то почему Джейми ни разу не рассказывал о Грее? На корабле он намекнул, что его единственным другом сейчас является Иннес. Почему ни слова не было сказано о Грее? Почему поспешил на Ямайку, услышав, что Грей там? От этих вопросов, раскалывающих мой череп, мне стало плохо.

Поскольку все скамеечки были далеко, я оперлась спиной о стену и стояла так, когда через дверь, которую я только что в спешке покинула, вышел лорд Джон Грей. Его, сияющего и счастливого, я меньше всего хотела видеть сейчас. Его счастье, что у меня была только заколка, иначе не вернуться бы ему к гостям.

Отставая футов на шесть, за ним шествовал Джейми, отстраненный, но не могущий скрыть следов сильных эмоций — возбуждения? мрачного предчувствия? страха и радости? Я втихомолку наблюдала за ним: что же он будет делать? Он, как я и предполагала, ходил по залу, высматривая не иначе как меня, не касаясь ни закусок, ни напитков.

Не выходя из своего убежища, я дождалась, пока он не уйдет на террасу, а затем быстро проследовала в уборную — там-то он точно меня не найдет!

Там пахло очень приятно — духами и пудрой, но к этим запахам примешивался еще какой-то, такой, который безошибочно распознают все медики. Предчувствуя недоброе, я замерла и осмотрелась.

Людей здесь не было, а голоса из салона сюда едва доносились. Зато здесь было кое-что другое, точнее кое-кто — Мина Алкотт.

С перерезанным горлом она лежала навзничь на кушетке, той самой, на которой я хотела отдохнуть совсем недавно. Задранная до шеи юбка, свешенная голова, ужас в застывших глазах. Красный бархат стал совсем темным, а под головой Мины растекалась лужа крови, пачкая ее красивые, некогда уложенные на голове волосы.

Это зрелище было слишком поразительным, чтобы я могла шевельнуться и уж тем более позвать на помощь. Это сделала женщина, вошедшая вслед за мной и веселым голосом, так похожим на голос Мины, попросившая спутников подождать ее.

Еще не слыша визга, я увидела то, что поразило меня еще больше: цепочка маленьких следов от туфель с войлочными подошвами, вымазанных в крови.

Глава 59

Раскрытые тайны

Марсали, как и во время болезни, обтирала мое лицо влажным полотенцем. Мы находились — какая ирония! — в том самом кабинете губернатора, а Джейми разбирался с представителями власти.

— Папа не делал этого, и они не поверят, потому что это так! — Бедная девочка повторила это уже раз в пятый.

— Это так. Но они все равно подозревают нас, потому что Джейми привел китайца. — Это была первая связная фраза, произнесенная мной за последние полчаса.

Марсали вытаращилась.

— Они думают, что это китаец? Но этого не может быть! — ошеломленно прошептала она.

— Не знаю, не знаю.

Я чувствовала себя прескверно. Хотя я никого не убивала (но собиралась), у меня болело все тело, и я не только не отказалась от бренди, но и восприняла это как должное.

Было совершенно непонятно, что я чувствую. В моем мозгу сцены сменяли одна другую: убитая Мина и Джон в объятиях Джейми.

Даже на губернаторском столе, казалось, была эта сцена: Джейми обнимает Джона, быть может — я не была в этом уверена, — даже желает его!

— Нет, этого не может быть, в это нельзя поверить!

Эту фразу я произнесла, для того чтобы услышать звук собственного голоса, что, по моему мнению, могло бы привести меня в чувство, и нужно сказать, что эта затея удалась.

— И я, — отозвалась Марсали.

Завязалась беседа, а в состоянии шока это уже было что-то. Я слушала, как каблуки девушки стучат по паркету и как звук меняется, когда она ступает по ковру.

— Он не мог, правда, матушка Клэр? Язычник язычником, но он жил с нами, мы видели, что это хороший человек! Мы ведь знаем его!..

Могу ли я сказать, что знаю кого-нибудь? Джейми, например?

Когда мы проводили нашу первую после моего возвращения ночь в борделе, Джейми спросил меня, готова ли я принять его? Тогда этот вопрос показался мне сумасбродным, но он настаивал: «Ты можешь принять меня, каким я есть сейчас, и не видеть во мне того человека, каким я был тогда?» Я ответила, что, конечно, могу, но как бы я ответила сейчас на этот вопрос? Был ли нынешний Джейми тем, кем я знала его двадцать лет назад? Да полно, не ошиблась ли я, не выдала ли желаемое за действительное?

— Нет, я не могла ошибиться, не могла, нет! — дрожал бокал в моих руках.