Путешественница

— Джейлис, в чем дело? — Я выпрямилась и уставилась прямо на нее. — Господи помилуй, мы торчали в доме, пили чай и балагурили, а здесь!.. Он умер совсем недавно, но до этого, верно, мучился не один день! И ты все это знала! Отчего же ты не сказала мне, не позвала меня, не направила сюда?

— Я уже утром видела, что он умрет, — бесстрастно ответила Джейлис. — Я видела подобное не раз, поверь, хоть и не врач, и я не думаю, чтобы ты что-нибудь могла для него сделать.

Мне очень хотелось возразить что-нибудь на это, но я понимала, что цинизм Джейлис обусловлен объективными причинами, ведь прямо сегодня я ничего не смогла бы сделать и только бы зря обнадежила больного. Окажись я здесь хотя бы дня на три раньше, я… Что бы я смогла сделать? Нужно было вправить грыжу, но это было легко даже в таких неподходящих условиях. С выпадением кишок, соединением брюшных мышц и наложением швов я бы справилась, а вот с инфекцией… Кишка выпала, перекрутилась и прервала кровоснабжение, а потом сгнила — все так, как я в свое время говорила Джейми, пугая его страшными сказками о последствиях сухой рвоты.

Но как же можно было позволять, чтобы человек умирал в темном душном сарае совсем один, не только без врачебной помощи, но и без обыкновенного предсмертного пожатия руки? Как же так? Я не могу сказать, что я хорошая сиделка, все же я врач и люблю активно вмешиваться в течение болезни, останавливая его, а не наблюдать, как умирают люди, и нельзя быть уверенной в том, что присутствие белокожей женщины каким-то магическим образом облегчило бы его муки, но бросать его наедине со смертью было нельзя. Старуха с косой пришла, а мы не сделали и сотой доли того, что должны были сделать! Я вытерла руки смоченной в бренди тканью и провела ею по вискам.

Одному человеку я помогла, второму не успела, но следует найти Эуона.

— Джейлис, давай я осмотрю и других рабов. На всякий случай. Мне будет так спокойнее.

— Ну что ты, Клэр, они в порядке. Не трать время. Хотя если так хочешь, можешь и потратить, но чуть попозже. Сейчас я хочу переговорить с тобой о многом. А вечером приедет гость, один человек, с которым я давно хотела встретиться. Идем в дом, а это найдется кому убрать.

«Этим» было тело умершего.

Она потянула меня назад в дом.

Проходя через кухню, я подошла к беременной, оставившей горох и теперь чистившей очаг.

— Я догоню тебя, иди вперед. Нужно проверить, нет ли токсикоза, а то может случиться выкидыш. А тебе ведь нужно много рабов.

Джейлис удивилась еще больше и отрезала:

— Дважды она уже жеребилась, и никаких — озов не было. Если время тебе не дорого… Ладно, кто из нас врач, в конце концов? Осматривай, но не тяни: мой священник приедет к четырем дня.

Стоило Джейлис исчезнуть, как я припустила к рабыне:

— Слушай, ты не видела здесь или где-то поблизости белого мальчика? Его зовут Эуон. Я его тетя. Скажи, пожалуйста, если что-то знаешь о нем.

Девушка была немногим старше Марсали — быть может, семнадцать-восемнадцать лет. Она заметно испугалась и взглядом попросила помощи у старшей женщины-кухарки, подошедшей разобраться, чего хочет белая леди.

— Нет, мэм, белый мальчик нет. Здесь нет никаких мальчик, — отрезала она.

— Нет, мэм, нет. Наша не знать о мальчик, — повторила с чужого голоса беременная.

Почему же она не сказала этого сама, а только повторила от старшей? И почему прячет глаза?

К нам подошли еще две прислужницы. Я относила это на тот счет, что белые леди приходят к ним с расспросами не так часто, поэтому такое пристальное внимание к моей персоне обусловлено именно этим, но было и еще кое-что: они все демонстративно не знали ничего о мальчике, но в то же время были настороженны. Вполне возможно, что им была известна какая-то тайна, выдавать которую было нельзя.

Памятуя о том, что Джейлис просила не задерживаться, я направилась в дом, предварительно сунув девушке монетку:

— Если будешь говорить с Эуоном, белым мальчиком, скажи, что дядя ищет его здесь.

Поскольку с перехода был виден завод, я не преминула посмотреть туда, но поняла, что Джейми уже ушел: пресс стоял в одиночестве, быки пощипывали траву. Может, муж вернулся в дом?

То, что я увидела, когда вошла в гостиную через веранду, заставило меня остановиться: Джейлис преспокойно восседала в плетеном кресле, на спинке которого висел камзол Джейми, а в руках она держала карточки с запечатленной на них Брианной. Услышав, что я вошла, она скорчила ехидную мину и вкрадчиво улыбнулась.

— Какая девчушка, сердце не нарадуется! Кто она? Как ее звать?

— Брианна, — ответила я, едва разлепив онемевшие губы.

Очень хотелось избить Джейлис и отобрать у нее фотографии.

— Так похожа на своего отца… А я все гадала, кто бы это мог быть. Я видела ее той ночью на Крэг-на-Дун. Она его дочь?

Голова Джейлис мотнулась в сторону двери, из которой Джейми вышел, чтобы починить пресс, как он сказал.

— Да, его. Отдай, пожалуйста.

Я опоздала: она уже увидела Брианну во всех ракурсах, в которых та была представлена на карточках, предназначенных только для Джейми. Отвратительно было видеть, как ее пухлые пальцы елозят по лицу моей дочери.