Путешественница

— Согласен. Впрочем, на это можно возразить, что мастерство писателя и состоит в тщательном выборе подробностей. Однако согласны ли вы, что чем толще книга, тем яснее это говорит о неспособности автора выбрать такие детали, необходимые для создания художественного образа, что само по себе свидетельствует о недостаточном мастерстве?

Собеседник задумчиво отпил несколько маленьких глотков темного портвейна и, помолчав, ответил:

— Честно говоря, я видел сочинения, о которых можно сказать именно такими словами. Нагромождая подробности, их авторы пытаются убедить читателей в достоверности написанного. Но с Ричардсоном, мне кажется, все совершенно по-другому. Персонажи детально описаны, и все выведенные сцены обязательны для сюжета. Но право же, чтобы всесторонне и правдоподобно рассказать некоторые истории, необходимо много времени и места.

Фрэзер отхлебнул портвейна и засмеялся.

— Впрочем, майор, я должен сознаться: есть определенные личные обстоятельства, связанные с этой книгой. Принимая во внимание условия, в которых я читал «Памелу», должен сказать, что меня бы только порадовало, если бы она оказалась вдвое длиннее.

— А что это за условия?

Майор Грей вытянул губы и выпустил из них к потолку ровное кольцо дыма.

— Я семь лет прожил в горной пещере, — улыбнулся шотландец. — Нечасто случалось, что мне в руки попадало больше трех книг одновременно, и мне требовалось растянуть чтение на несколько месяцев. Да, я предпочитаю толстые книги, но вынужден признать, что это не главное их достоинство.

— Разумеется, — согласился Грей.

Прищурившись, он проследил за первым колечком и пустил ему вслед еще одно. Дым отклонился от цели, и его снесло вбок.

— Помню, — продолжил майор, изо всех сил затягиваясь, отчего говорил с долгими паузами, — как подруга матери, леди Хенсли, увидела эту книгу в гостиной…

Наконец Грею удалось выпустить новое кольцо дыма, которое точно попало в первое и превратило его в маленькое бесформенное облако. После этого майор довольно хмыкнул и сказал:

— Это была леди Хенсли. Она взяла книгу, в ужасе, как часто делают дамы, глянула на нее и произнесла: «Графиня! Как вы не боитесь читать такую большую книжку! Думаю, я бы никогда не осмелилась даже начать чтение такого толстого романа».

Грей весьма похоже передразнил пронзительный голос леди Хенсли, отчего даже закашлялся.

— А моя матушка ответила на это, — произнес он обычным голосом: — «Не беспокойтесь, дорогая, вам бы все равно было ничего не понятно».

Фрэзер рассмеялся и закашлялся от табачного дыма, разрушая очередное выпущенное кольцо.

Грей быстро погасил сигару и поднялся.

— Нам как раз удастся сыграть быструю партию, пойдемте же.

Фрэзер играл в шахматы гораздо лучше, но случалось, Грей играл отчаянно и даже мог защитить своего короля.

В тот раз он попытался разыграть гамбит Торремолиноса, опасный дебют, который начинался ходом коня на королевском фланге. В случае удачи такой ход создавал возможность своеобразной комбинации ходов ладьи и слона, которая могла привести к удаче в зависимости от положения фигур между королевским конем и пешкой королевского слона. Грей нечасто прибегал к этому гамбиту, поскольку он не предназначался для любителя среднего уровня (каковым он сам и являлся), ум которого не был настолько быстр, чтобы увидеть тайную опасность со стороны коня. Эта комбинация была оружием, направленным на умного и проницательного противника, а три месяца еженедельных сражений за шахматной доской прекрасно научили Грея, что за ум противостоит ему с той стороны стола, уставленного резными фигурками.

На предпоследнем ходе майор, чтобы не выдать волнения, принудил себя дышать, а почувствовав на себе взгляд Фрэзера, отвел глаза. Грей отвернулся, налил в оба стакана портвейна и стал внимательно смотреть, как поднимается уровень темного напитка.

Пешка или конь? В кудрях Фрэзера, задумчиво качавшего головой над фигурами, мелькали рыжие искры.

Конь или пешка? Победа или поражение?

Фрэзер медленно поднял руку, и сердце майора замерло. Рука зависла над доской — и взялась за фигуру.

За коня.

Грей не сумел сдержаться и испустил ликующий вздох. Шотландец быстро поднял глаза, но было уже поздно. Пытаясь не слишком демонстрировать радость, майор провел рокировку.

Нахмурившись, Фрэзер уставился на шахматное поле и стал быстро просчитывать варианты, переводя взгляд с одной фигуры на другую.

Наконец он понял, чуть дрогнул, оторвался от шахмат и удивленно посмотрел на соперника.

— Эге, да вы, смотрю я, хитрый мошенник, — с уважением сказал Фрэзер. — Где же вы выучились этаким дьявольским трюкам?

— Меня научил старший брат, — ответил Грей. Обрадованный победой (как правило, он выигрывал не чаще трех раз из десяти, и потому выигрыш был особенно приятен), он утерял свойственную ему бдительность.

Усмехнувшись, Фрэзер протянул длинный указательный палец и аккуратно положил на поле своего коня.

— Да, такой человек, как лорд Мелтон, вполне способен на нечто в этом роде, — заметил он как бы между делом.

Грей остолбенел. Увидев его состояние, Фрэзер вопросительно поднял бровь.