Путешественница

Джейми протер лицо рукой. Несмотря на определенный комизм ситуации, Джинива вызывала сочувствие. Но, черт возьми, нельзя позволять этой своенравной девчонке втягивать его в свои игры!

— Миледи, я польщен тем, что вы обратились ко мне, — сыронизировал Фрэзер, — но я не в силах удовлетворить ваши желания.

— Не ври мне, Маккензи, вполне можешь. — Девушка пристально изучала промежность его перепачканных навозом штанов. — Бетти не могла соврать.

Джейми был ошарашен. Оказывается, здесь разыгрывались нешуточные драмы с заочным участием его скромной персоны, а он не имеет никакого отношения к этому! Он мог только мычать, неспособный даже на бормотание, но потом глубоко вдохнул и решительно сказал:

— Я не трогал Бетти, так что ее заявление не имеет под собой оснований. Не ей судить о моих способностях.

Довольная Джинива захихикала.

— Не ей, хорошо. Когда я спрашивала ее об этом, она ответила мне то же самое, но мне показалось, что она хочет избежать наказания. Да, это замечательно. Спать с мужчиной, с которым спит моя горничная, — это слишком даже для меня.

Джейми пыхтел, отчаянно желая убить дочку лорда и закопать ее в навоз или хотя бы хорошенько огреть ее лопатой, но, увы, не мог воплотить в жизнь ни одно из своих желаний. Лучше было прийти в себя и действовать рассудительно, иначе она точно сможет затащить его в кровать.

— До свидания, миледи. — После этих слов Джинива, надеялся он, должна была отстать, поэтому Джейми стал заниматься своими навозными делами.

— Если ты не ляжешь со мной, отец спустит с тебя шкуру, потому что я пожалуюсь на твои приставания, — пропела девушка, одаривая его сладкой улыбкой.

Джейми поежился, но тут же понял, что ни Джинива, ни кто-либо другой не могли знать о том, какие следы хранит его спина. Во-первых, сейчас он успел натянуть сорочку, а во-вторых, никто не видел обнаженный торс.

Он обернулся, поскольку успел встать к ней спиной, и долго смотрел на нее. Девушка торжествовала, полагая, что строптивый конюх испугался телесного наказания.

— Лорд Дансени знает меня недавно, это правда. Он вправе не доверять мне. Но вы, миледи, его дочь, и он не может не знать вашего характера. Пускай меня разразит гром, если он поведется на ваш рассказ!

Джинива опять раскраснелась и приготовилась нападать со всей яростью, на какую только была способна.

— Замечательно! Тебя разразит гром, Маккензи!

Из-за корсета она достала толстый конверт. Хотя Джейми не видел как следует, кому адресован конверт, но мгновенно понял, что писала сестра — ее четкий почерк он узнал бы из тысячи других почерков.

— Дайте мне!

Джинива мигом оседлала лошадку, схватив поводья одной рукой, а другой размахивала письмом перед носом конюха, не успевшего достаточно быстро соскочить с повозки.

— Просишь, чтобы я отдала?

— Конечно, прошу! Отдай немедленно!

Он незаметно для себя обратился к ней на «ты», и совсем немного времени отделяло его от мысли применить силу, чтобы заполучить пухлый конверт, но ему не удавалось стащить девушку с коня: ее гнедая пятилась и фыркала.

— Я не уверена, что мне стоит это делать.

Ее насмешливой улыбкой на уже побледневшем личике можно было бы залюбоваться, если бы Джейми мог думать о чем-либо, кроме письма.

— Отец не знает того, что за его спиной слуги переписываются. А я помню о дочернем долге. Раз уж я подчиняюсь его воле и выхожу замуж за противного старикашку, то тем более я должна буду рассказать ему об этом.

Она кокетливо наклонилась, дразня Джейми, бессильного что-либо предпринять.

— О, папа будет крайне заинтересован содержанием письмеца. В особенности интересно будет читать о золоте, которое скоро доставят во французский Лошель. Золоте, которое истратят на помощь врагам короны! Это попахивает государственной изменой! — Она хитро прищурилась и цокнула язычком. — Очень некрасиво быть изменником.

Джейми замер, охваченный ужасом. Эта богатенькая избалованная дрянь просто не представляет и не желает знать, сколько жизней держит в наманикюренной ручке! А ведь речь идет о более-менее сносном существовании десятков людей, в числе которых не только сестра, зять и их шестеро детей, но и все арендаторы Лаллиброха, их семьи, изгнанные якобиты и даже те, кто, рискуя жизнью, перевозит письма и деньги, курсируя между Шотландией и Францией.

Он сглатывал, набираясь храбрости перед тем, что замыслил.

— Идет.

Джинива улыбнулась более естественно, не так напряженно. Она была так молода. Но молодая гадюка кусает так же, как и старая.

— Никто не узнает, — посерьезнела она. — Как только… ты понял что, я дам тебе этот конверт. И никто не узнает его содержания.

— Благодарю…

Нужно было обдумать на холодную голову, как все уладить. Но о какой рассудительности можно было говорить, когда Джейми задумал ужасное — сорвать девичий венок дочери хозяина по ее собственной просьбе! Сумасшествие.

— Идет, — снова сказал он. — Но нужно соблюдать осторожность.