Путешествие к живым

Население стран, которые посетил Гаскар, подвержено тяжелым тропическим болезням, усугубляемым примитивными условиями жизни, недоеданием или голодом, бедностью или нищетой и другими спутниками или остатками наследия колониализма. В задачу Гаскара входило непосредственное ознакомление с условиями жизни коренного населения и с работой врачей и медицинских работников ВОЗ по лечению и профилактике наиболее распространенных тропических болезней.

Гаскар добросовестно разрешает поставленную перед ним задачу. Ко всему, что он видел во время своего путешествия, он относится не как к экзотическим музейным экспонатам, которыми приезжают любоваться пресыщенные жизнью и ищущие острых впечатлений туристы, верящие в якобы природное превосходство белого человека над «цветным», а как пытливый наблюдатель, не только живо отображающий картины природы, быта, труда и жизни народов Востока, но и вводящий читателя в реальный «лабиринт человеческих страданий». Он знакомится с китайскими, индийскими, итальянскими, советскими, немецкими врачами и медицинскими работниками — борцами с проказой, малярией, туберкулезом, черной оспой, острыми кишечными заболеваниями и другими болезнями жарких стран.

Яркие, с интересом воспринимаемые страницы его книги «Путешествие к живым» не являются литературным монтажом. Их автор стремится уловить социальные, исторические и экономические причины всего того, что он видел, и в меру своих возможностей указать те пути, которые, по его мнению, могут привести к улучшению жизни и здоровья населения тропических стран.

Гаскар приходит к заключению, что одна только медицинская помощь не может вывести из «лабиринта человеческих страданий». Правда, порой высказывания его наивны: он считает, например, что временным применением мальтузианских рецептов можно снизить численность населения и тем самым улучшить его экономическое положение и, следовательно, состояние здоровья. В то же время Гаскар прямо утверждает, что не существует проблемы перенаселенности и что не надо упрекать людей в том, что их много. «Явное несоответствие между числом живущих на земле людей и ресурсами — временное», — пишет он. Писателю, конечно, чужды идеи о коренных политико-экономических изменениях в этих странах, но все же у него иногда проскальзывает мысль о несправедливости существующего положения. Нельзя согласиться с делением Гаскаром колониализма на «мягкий», в котором удачно сочетается «свое и чужое», и «жестокий, бесплодный». На деле сущность колониализма везде одна и та же: выкачивание природных богатств из чужой земли при эксплуатации коренного населения без всякой заботы об экономическом развитии колониальных и зависимых стран и о духовной культуре их народов.

Гаскар отлично видит религиозные и бытовые предрассудки людей, доходящие до фанатизма, и объясняет их тяжелой жизнью народа. Он считает, что для того, чтобы освободить народ от этих предрассудков, нужно в первую очередь преодолеть голод и безработицу. Однако работникам медицины не следует дожидаться, когда это произойдет; медико-санитарные мероприятия должны предшествовать изменениям социального характера.

Наглядно показывает Гаскар, как коммерческие интересы монополистов сводят на нет даже ту минимальную медицинскую помощь, которую капиталистические страны оказывают населению слаборазвитых стран. В одной из деревень на медицинском пункте оказался большой запас дорогостоящего лекарства от трахомы, но его пришлось выбросить, так как все предельные сроки хранения этого лекарства уже истекли. Невольно возникает вопрос: в чем дело? Не хватило рук для срочного использования лекарства или же оно было доставлено в далекие тропики уже на исходе сроков хранения? Ведь часто коммерческая сторона сбыта является определяющей. П. Гаскар с гневом говорит о «несистематическом и не удовлетворяющем нужды снабжении порошковым молоком детей слаборазвитых стран». «Не разумнее ли было бы, — пишет он, — вместо порошкового молока давать правительствам слаборазвитых стран деньги на разведение скота и создание молочных ферм?» Это было бы абсолютно правильной мерой, но не входило в интересы монополистов, ставящих преграды развитию производства предметов питания на местах, с тем чтобы увеличить экспорт излишков продовольствия из метрополии.

Завоеватели оставили в покоренных странах следы своей «культуры». Это — католические церкви в бараках, где населению внушают, что богатым очень трудно попасть в «царство небесное», а все бедняки будут там, и поэтому «пока» они должны смиренно переносить любые тяжести и невзгоды жизни «во имя Христа».