Путешествие на «Кон-Тики». На плоту от Перу до Полинезии

Мы сочли, что это незначительное происшествие предвещает появление более крупных ночных посетителей. Если детеныш мог забраться на плот, то его голодный родитель, без сомнения, способен на то же. Наши предки испытывали, вероятно, такое же чувство, когда они плавали на своих кораблях в эпоху викингов и думали о духе моря. Но следующее событие совершенно сбило нас с толку. Как-то утром мы обнаружили на коньке нашей крыши из пальмовых листьев молодого кальмара еще меньших размеров. Это сильно нас озадачило. Он не мог сам влезть туда, так как чернильные пятна виднелись только вокруг него, посредине крыши. Его не могла уронить туда морская птица, так как на нем не было никаких повреждений или следов от клюва. Мы пришли к выводу, что его забросило на крышу волной, захлестнувшей плот, хотя ни один из вахтенных не помнил, чтобы ночью была такая волна. Проходила одна ночь за другой, и мы регулярно находили на плоту новых молодых кальмаров, самый маленький из которых был величиной со средний палец.

Скоро мы привыкли к тому, что каждое утро на палубе среди летающих рыб оказывались один-два маленьких кальмара, если даже море ночью было спокойным. Эти молодые кальмары принадлежали к той самой дьявольской разновидности, о которой нам рассказывали; у них имелось восемь длинных щупалец, усеянных круглыми присосками, и два еще более длинных, с шипообразными крючками на конце. Но большие кальмары ни разу не появлялись на плоту. Темными ночами мы видели сияние фосфоресцирующих глаз, медленно плывших у самой поверхности воды; и только один-единственный раз океан вокруг нас закипел и забурлил, когда что-то вроде большого колеса всплыло наверх и перевернулось в воздухе, а некоторые из наших золотых макрелей пытались спастись бегством, в отчаянии выпрыгивая из воды. Но почему большие кальмары никогда не появлялись на плоту, хотя маленькие были нашими постоянными ночными посетителями, долго оставалось для нас полнейшей загадкой; решение мы нашли только через два месяца — два месяца, богатых опытом, — когда мы были уже вне пределов злополучного района кальмаров.

Молодые кальмары продолжали являться на плот. Одним солнечным утром мы все увидели стаю каких-то блестящих созданий, которые выпрыгивали из воды и летели по воздуху, напоминая крупные дождевые капли, между тем как море кипело от преследовавших их золотых макрелей. Сначала мы думали, что это стая летающих рыб, так как у нас на плоту побывало уже три разновидности их. Но когда они приблизились и некоторые стали перелетать через плот на высоте примерно полутора метров, одна из них ударилась о грудь Бенгта и шлепнулась на палубу. Это был маленький кальмар. Наше удивление не имело предела. Когда мы поместили его в брезентовое ведро, он продолжал отталкиваться и подскакивать вверх, но в маленьком ведре он не мог развить достаточной скорости и лишь наполовину выпрыгивал из воды. Общеизвестно, что кальмар обычно плавает по принципу ракетного самолета. Он с большой силой пропускает воду сквозь закрытую трубку, проходящую сбоку в его туловище, и таким образом может очень быстро, толчками, двигаться назад; подобрав все свои щупальца и сложив их кистью на голове, он приобретает обтекаемую, как у рыбы, форму. По бокам у него находятся две круглые толстые складки кожи, которые обычно служат для управления и спокойного плавания в воде. Но вот мы обнаружили, что беззащитные молодые кальмары, которые являются излюбленной пищей для многих крупных рыб, могут ускользать от своих преследователей, поднимаясь в воздух, подобно летающим рыбам. Они осуществили на деле принцип ракетного самолета задолго до того, как человеческий гений напал на эту идею. Они накачивают и выпускают из себя морскую воду до тех пор, пока не приобретают громадной скорости, а затем, расправив складки кожи наподобие крыльев, они отрываются под углом от поверхности воды. Как и летающие рыбы, они несутся планирующим полетом над волнами до тех пор, пока не иссякает накопленная ими скорость. После этого случая мы стали обращать на них внимание и часто видели, как они поодиночке, по двое или по трое пролетали 45–55 метров. Тот факт, что кальмар может планировать, явился новостью для всех зоологов, с которыми нам пришлось встретиться по возвращении из экспедиции.

Бывая в гостях у местных жителей тихоокеанских островов, я часто ел кальмаров. По вкусу они напоминают смесь омара и резины. Но на «Кон-Тики» кальмары занимали последнее место в нашем меню. Если они бесплатно попадали нам в руки, мы меняли их на что-нибудь другое. Обмен совершался следующим образом: мы насаживали кальмара на крючок и забрасывали его в океан, а затем вытаскивали его назад со вцепившейся в него большой рыбой. Молодые кальмары нравились даже тунцам и бонитам, а эти рыбы занимали в нашем меню почетное место.

Мы не испытывали недостатка в новых знакомствах, когда нас медленно несло по океану. В моем дневнике имеется много записей в следующем роде: