Путешествие вверх

Он прикинул, как в таких условиях можно обеспечить приемлемый уровень гравитации. Конечно, в полом шаре любой массы гравитационное поле равно нулю, но здесь есть огромная центральная масса, — Ворота, — да и сам шар Р`Лайх не полый, и он вращается, — так быстро, что время на периферии отстает от наружного в двадцать тысяч раз. Управлять здесь распределением масс так, чтобы их гравитационные поля гасили друг друга, наверняка дьявольски сложно. Малейшая ошибка могла привести к катастрофическому гравитационному коллапсу. Окончательно запутавшись, он задал вопрос «Товии».

— С точки зрения небесной механики Р`Лайх, — сверхплотное скопление тел, а не единое тело, — ответила та. — По данным гравиметров, она состоит из массивной внешней оболочки, массивного ядра, и бесчисленного множества малых ядер, находящихся с ними в гравитационном равновесии, — попросту, на стабильных орбитах. Между ними движутся струи, кольца релятивистских частиц, которые сами же порождают управляющие ими магнитные и силовые поля. Через секунду мы достигнем собственно внутренней структуры.

На экранах вспыхнул ослепительный свет — «Товия» вошла в открывшееся перед ней отверстие, заполненное силовым полем. Её силовое поле, аннигилируя, пробивало в нем проход. Индикаторы излучения и перегрева вновь прыгнули вверх, к опасной зоне. Скорость «Товии» всё ещё составляла четверть световой, и торможение оказалось столь сильно, что пару бросило на пол, и со страшной силой вдавило в него. Дыхание прервалось, перед глазами поплыли серые пятна. Анмай понял, что ускорение перевалило за десятикратное. Долго его он бы не выдержал, но постепенно оно ослабло, вернулось к нормальному.

Он поднял голову. На экране мелькали неразличимые цветные струи. Он вскочил, кинулся к нему, согнулся от неожиданной боли в груди, схватившись за раму, — и застыл. Через секунду к нему присоединилась Хьютай.

Они падали, мчались в беспредельном море света, среди странных, ни на что не похожих, но знакомых форм. Он уже видел это раньше! Видел так же ярко, как сейчас! В Линзе, во сне, десять тысяч лет назад!

Он попытался вспомнить, что было дальше, вздрогнул, и решил оставить эту затею. Ощущение уже пережитого раньше было не слишком приятным, да и рассмотреть проносившийся мимо на четверти световой скорости пейзаж всё же нельзя. Потом он вспомнил, что системы обработки изображений «Товии» способны и на это, — и отдал мысленный приказ. Изображение изменилось, замедлившись в десять тысяч раз.

Они падали в пустоте, попав в мир света и сверкающих немыслимых переплетений. Сама пустота радужно переливалась, образуя очень красивые, но совершенно непонятные формы. Здесь совершалось движение, нечто столь сложное, что их сознания отказывались это понимать…

Ощущение уже пережитого усилилось, сделалось невыносимым. Именно этот неистовый полет среди сияющих радужных сплетений сильнее всего врезался в память Вэру в его видении. Ещё в ядре Цитадели, восемнадцатилетним юношей, он видел это, — но не понял тогда, что он видит. Не понимал и сейчас. Приборы уверяли, что светится нанометровая пыль, конденсат из экзотических элементарных частиц, — магнитных монополей, тяжелых кварков, аксионов. Эта пыль постоянно двигалась, излучая свет и все иные возможные волны, сплеталась в невообразимо сложные структуры. Через секунду они исчезали и возникали вновь, к тому же, ещё и расступались перед «Товией» так, что та летела в абсолютной, без единого атома пустоте.

Вдруг он заметил, что окружение изменилось. Пустоту пронзила светящаяся кристаллическая решетка, твердая на вид, и они летели в её ячейках, — от этого просто захватывало дух. Правда, не только от этого, — перегрузка вновь росла, подбираясь к двойной.

Его бедра заныли, но он продолжал смотреть. Их скорость стремительно падала, — тяготение внешней сферы уже не разгоняло, а тормозило их, причем очень эффективно и неощутимо. Тем не менее, он спросил.

— Наша траектория проложена так, что тяготение всех встречных масс будет нас тормозить, — подтвердила «Товия». — Мы остановимся на глубине половины полярного радиуса Р`Лайх через восемь часов.

Анмай кивнул. Это казалось ему совершенно естественным. Знакомым. И это ощущение узнавания порождало в нем глубочайший страх. Он чувствовал, что всё виденное им не имеет к золотым айа никакого отношения, — всё это было здесь раньше, источник его страха и его надежды. Он встряхнул волосами и криво усмехнулся, — даже столь привычное движение при такой гравитации отозвалось болью в шее.

— У меня пятки болят, — сказала Хьютай. — Почему бы нам не плюхнуться в силовую подушку, а?

* * *

Совет оказался кстати. «Товию» затрясло, ощущение спуска стало физически ощутимым. Окружающая среда заполнилась силовыми полями.