Путевые впечатления. Юг Франции

Утром я встал первым, чтобы навести справки о городе. Вернувшись в гостиницу, я подвел Жадена к окну и предложил ему поприветствовать холм, возвышавшийся над городом. Когда Жаден, послушавшись меня, поклонился холму, я пояснил ему, что это косогор Эрмитажа, и он уже по собственному желанию поклонился холму вторично.

Подобно почти всем великим открытиям, удивительные свойства земли, где теперь производят один из самых лучших сортов французских вин, были обнаружены случайно. В начале семнадцатого века один бедный отшельник устроил себе жилище среди развалин двух храмов и башни, которые, по словам Страбона, Фабий возвел подле поля битвы, где он одержал победу над царем арвернов. Великая слава известного своей святостью отшельника вскоре стала привлекать к нему набожных людей, а так как подъем к его жилищу был довольно крут и верующие добирались туда облитые потом, добрый пустынник, не имея возможности предложить им что-либо, кроме свежей воды, и опасаясь, что их постигнет та же участь, что и дофина в Турноне, посадил на склоне несколько виноградных лоз, и на следующий год из выращенного винограда было получено вино, через короткое время высоко оцененное знатоками. Эта новость быстро распространилась, и число приверженцев отшельника возросло до такой степени, что он был вынужден засадить весь холм. В наши дни наследники пустынника больше не ждут, чтобы к ним в дом приходили пить их вино, а сами с большим успехом рассылают его по всей Франции и отправляют за границу.

Между тем расчистка земли повлекла за собой раскопки и благодаря этим раскопкам был обнаружен чрезвычайно любопытный тавроболический жертвенник. Англичане первые оценили значимость находки и убедили владельца уступить им ее как добавку к большой партии заказанного вина. Рабочим, которым было поручено доставить жертвенник на судно, уже начали заниматься этим, но в это время городские чиновники предъявили на этот камень права как на общественное достояние. Англичанам пришлось довольствоваться вином, на вывоз которого городской совет не наложил никаких ограничений, а жертвенник был вделан в отвесную скалу над рекой, между Роной и дорогой, и увенчан крестом; в таком виде он долгое время служил символом триумфа христианской веры над язычеством. Потом жертвенник перевезли с этого места в ратушу, а затем, в конце концов, переместили из ратуши на главную площадь Тена, с тех пор называемую Тавробо-лической.

Мы не стали бы так долго задерживать внимание на этом камне, по форме и предназначению ничем не отличающемся от обычных тавроболических жертвенников, если бы первая строчка надписи на нем и половина второй не оказались бы выскобленными. Это обстоятельство, на первый взгляд не представляющее интереса для археологии, тем не менее позволило определить точную дату установки этого камня, поиски которой в течение полувека заставляли браться за перо всех ученых департамента Дром. Аббат Шальё первым нашел разгадку: этот жертвенник, который был установлен во славу императора Коммода, прозванного, по словам Лампридия, Благочестивым за то, что он возвел в консульское звание любовника своей матери, подвергся порче, как все памятники, на которых стояло имя этого Отца отечества.

На следующий день после той ночи, когда Коммода отравили, в то самое утро, когда, чтобы покончить с ним, его задушили, Публий Гельвий Пертинакс, его преемник, собрал сенат и объявил ему, что Коммод был врагом сената, врагом отчизны и врагом богов: «Hostis senatus, hostis patriae, hostis deorum»^[23]. В ответ на это те же самые люди, какие за два года до этого пожаловали Коммоду титул Отца отечества, постановили, что тело его следует выволочь баграми и сбросить в Тибр: «Corpus eius ut unco traheretur, atque in Tiberim mitteretur, senatuspostulavit»^[24]

. К сожалению, воплотить в жизнь это решение, достойное того, чтобы стать назидательным примером, не удалось, ибо новый император уже сделал распоряжения на этот счет, осмотрительно приказав, из опасения, что тот, кто смог воскреснуть после яда, сможет воскреснуть и после удавки, погрести тело Коммода. Сенат был глубоко огорчен тем, что ему не удалось выказать свою преданность Пертинак-су, но тогда поднялся Цингий Север и, перенося на изображения императора угрозы, с которыми он обрушивался на его труп, потребовал, как сенатор и как понтифик, в этом двойном качестве имевший ранее двойную возможность пожаловать Коммоду титулы Отца отечества и божественного императора, чтобы его статуи были уничтожены, а имя его соскоблено со всех общественных и частных зданий: «Censeo… statuas abolendas, nomenque ex omnibusprivatispublicisque monumentis eradendum»^[25]