Путевые впечатления. В России. Часть вторая

А надо сказать, что Нарышкин, будучи по характеру боярином старого закала, превосходно умеет окружить себя роскошью, но точно так же превосходно умеет без нее обойтись.

Он даже не помнил, были ли в Елпатьеве кровати.

Поэтому было принято решение отправить туда Дидье Деланжа в качестве квартирмейстера.

Дидье Деланж отправился в Елпатьево на почтовых лошадях.

Четыре дня спустя он вернулся со списком предметов, совершенно необходимых для устройства там нашей жизни.

В этот список входили простыни, матрацы, кухонная утварь — всего на общую сумму в семь тысяч франков.

Все эти вещи были куплены и на трех фургонах отосланы в Елпатьево, а Дидье Деланж снова отправился туда, чтобы все это разместить к нашему приезду.

Нам предстояло пробыть в Елпатьеве три дня.

Понятно, что никакое русское богатство, каким бы значительным оно ни было, не может выдержать подобного образа жизни, тем более, если все расходы находятся в ведении управляющего, причем иногда даже не одного, а двух!

Перед отъездом из Москвы мы купили зимнюю одежду, поскольку нам предстояло оказаться в сезон снегов в степях Калмыкии и в горах Кавказа и нужно было подумать о том, как противостоять температуре в пятнадцать-двадцать градусов мороза.

Прежде всего мы с Муане обзавелись удобнейшими дорожными костюмами. К этим костюмам были добавлены две овчинные шубы из числа тех, какие носят богатые мужики и какие называются тулупами. И наконец, наш московский гардероб был дополнен меховыми сапогами и полным ассортиментом домашних туфель из Торжка. Я забыл упомянуть о высоких овчинных шапках, придававших нам такой грозный вид, что, глядя на себя, мы сами готовы были лопнуть со смеху.

Нам не хватало лишь дорожного несессера с самоваром, чтобы готовить себе чай, и переводчика, с помощью которого мы могли бы изъясняться с жителями тех мест, по каким нам предстояло проехать.

Несессер мы купили на базаре, и Женни, не желая ни на кого полагаться, взяла на себя заботу посмотреть, все ли есть в купленном нами наборе.

Что же касается переводчика, то нас обеспечил им ректор университета, выбравший его из числа лучших своих учеников и отрекомендовавший его нам как человека надежного.

Переводчик носил благозвучное имя — Калино.

Вечером 6 сентября, при свете луны, который был не менее прекрасным, чем 4 августа, мы в последний раз посетили Кремль. Нас обязывали к этому воспоминания, которые мы о нем сохранили.

На следующий день мы попрощались с нашим милым павильоном, где я все же надеялся побывать когда-нибудь снова.

В Троицкий монастырь наша компания отправилась в двух экипажах: Нарышкин, Женни и я — в дорожной коляске, а Калино и Муане — на телеге. Они предпочли этот способ передвижения, который не приковывал их к нам и позволял им чувствовать себя школьниками на каникулах. Мы должны были встретиться в Троицком монастыре.

В пять часов утра Муане и Калино, пребывая в полном восторге от того, что им удалось вновь обрести свободу, отправились в путь. Нарышкин, не проявлявший подобного энтузиазма по поводу предстоящего паломничества, пожелал выехать лишь после плотного завтрака.

Дидье Деланж, прибывший накануне, заверил нас в том, что теперь мы можем без всякого страха отправляться в Елпатьево и, хотя в имении нам не увидеть таких удобств, как в Санкт-Петербурге, нас, тем не менее, ожидает там почти такой же уют, как в Москве.

Излишне говорить, что Деланж составлял часть нашей команды. Он словно тень следовал за Нарышкиным.

Что же касается Кутузова, то он отправился в последнем фургоне, взяв с собой свою личную кухонную утварь. Поскольку ему нечего было делать в Троицком монастыре, он должен был ждать нас в Елпатьеве в течение всего дня 9 сентября.

Обед следовало подать в шесть вечера. Если мы приедем позднее, он послужит нам ужином.

Семен был предупрежден, и охота должна была быть устроена на следующий день.

Как говорят во Франции, мы начали с самого вкусного и в полдень помчались во весь опор в коляске, запряженной четверкой.

Перекладные были подготовлены на середине пути, то есть примерно в пяти-шести льё от города.

Дорога от Москвы до Троицкого монастыря великолепна и вся обсажена деревьями; самые примечательные места на этой дороге — села Пушкино и Рахманово. Выезжая из Москвы, вы какое-то время следите глазами за Мытищинским акведуком, построенным Екатериной: он подает воду в огромную Сухареву башню — водный резервуар Москвы.

Через каждые сто шагов на дороге встречаются богомольцы, идущие в ту или в другую сторону.

LVI. ТРОИЦКИЙ МОНАСТЫРЬ

Благодаря быстрому бегу наших лошадей мы добрались до Троицкого монастыря еще до захода солнца. Трудно представить себе что-либо более величественное, чем эта огромная обитель, размером с целый город, в такой час дня, когда косые лучи солнца отражаются в ее позолоченных шпилях и куполах.

Перед тем как подъехать к монастырю, вы проезжаете по обширному предместью, возникшему вокруг него: оно насчитывает тысячу домов и шесть церквей.