Пути и Двери

Удушливая волна накатила на город, распахнула ставни домов, раскалила мостовую и черепичные крыши. Старики ворчали, что такой жары не было уже лет пятьдесят, если не больше. Люди стали злыми и раздражительными, трава — рыжей и сухой. Днеса, несущая свои воды в сторону могучего Твельда, обмелела. Когда уровень воды упал, взорам горожан открылись отложения ракушечника на опорах арочных мостов, гниющие скопления водорослей, выброшенные много лет назад кувшины и бутыли из-под спиртного, старые башмаки и чьи-то кости. Вонь из утробы гранитного канала распространилась по всей Ламморе.

Ярл сжалился над стражниками и разрешил им ходить по улицам в обычной льняной одежде. Это противоречило дозорному уставу, но в стальных доспехах можно было свариться заживо. Торговцы, владельцы ремесленных мастерских и ростовщики перестали вести дела и укатили в загородные поместья. Больше всего досталось пекарям и кузнецам, но и те перестроились, оборудовали рабочие места прямо под открытым небом. Город в те дни напоминал сонное царство. Даже рыночная площадь опустела. Рыба и мясо исчезли с прилавков. Хозяева продуктовых лавочек забросали волшебников заказами — все начали обустраивать в подвалах волшебные ледовни.

Крестьяне просили дождя у разных богов, но превыше всего ценили Ингруса и Завею. Поговаривали, что в Чудских угодьях даже возобновились жертвоприношения.

У мастера ножей прибавилось работы.

Винч уже не первый год охранял обитель Демиургов, но в последние дни к Храму потянулся народ. Люди вспоминали о вере предков от безысходности — урожай мог погибнуть, а с орошением всех земель ярл не справлялся.

Демиургам не поклонялись уже несколько сотен лет. Служителей культа днем с огнем не сыскать. Никто не помнил слова молитв, не владел ритуалами, не держал в руках чаш и трехгранных скипетров, но потребность общения с предтечами росла. Винч посоветовался с ярлом Даугом, и тот порекомендовал впустить верующих под древние своды. Гильдия Ножей не препятствовала проявлениям религиозности, да и чем могли навредить древнему сооружению полуграмотные холопы? Мастер стал запускать прихожан внутрь по одному, но поток фанатиков становился всё более полноводным. Пришлось установить часы посещения и отправить весточку на террасы. В этом деле здорово подсобил Светогор — кудесник, представлявший в Ламморе интересы магического сообщества. Волшебник отправил во Внутренний Круг фамильяра с привязанным к лапке письмом. Через день фамильяр вернулся с одобрением магистра.

Прихожане неприкаянно бродили под сводами Храма, что-то бормотали себе под нос, несли подношения. Мастер поначалу не знал, что делать с сельскими дарами — медом, яйцами, куличами, фруктами и овощами. А потом стал забирать продукты домой — не пропадать же добру. Расходы на питание ощутимо снизились.

Винчу пытались навязать ведение служб, но он отказывался. Шутил, что не разбирается в древних ритуалах и не будет вешать народу лапшу на уши. Ярл понял, что упрямого мастера не превратить в адепта забытого культа и махнул на происходящее рукой. Винч поначалу присматривал за прихожанами, но потом увидел, что ламморцы относятся к святыне с благоговением и не пытаются что-то разрушать. Появились активисты, убирающие главную крипту — мастер охотно делился с ними едой.

А потом у него появились проблемы.

Однажды вечером, когда жара немного спала, и на небе выступила первая луна, Винч решил встретиться со Светогором и обсудить свое бедственное положение.

Винч, как и многие мастера до него, явился в город вместе с рлоком. Горожане побаивались этих северных хищников, справедливо полагая, что рлоки способны входить в чужие сны. Спутники мастеров обитали в Заполярье, далеко за Дитским Уступом, но слухи об этих чудовищах распространялись по всей Тверди. В Роккевениуме рлоки были персонажами мрачного легендариума — ими пугали детей, да и взрослые с опаской относились к лохматым белоснежным тварям, способным одним лишь криком уложить целый отряд воинов. Мастера ножей приручили вымирающий вид и научились входить с рлоками в своеобразную мысленную связь. Зверь и человек росли вместе с раннего детства. Это не дружба и не подчинение. Нечто большее. Общие сны, общие переживания, общие враги. Словами не передать…

Люди косились на Винча.

В Ламморе и на Озерщине сильна мощь предрассудков. Мифы и сказания обладают властью, которая не снилась даже властителю Танневергена. В некоторых переулках от Винча шарахались как от чумы. Пришлось пережить трудный разговор с ярлом по поводу ночных вылазок Мохнатого. Дескать, народ не привык к такому. Жуткая тварь рыщет по лесам и полям, жрет косуль и кабанов, лезет в чужие сны, пьет детские души… Не лезет и не пьет, возразил тогда мастер. Я контролирую зверя, он не нападает на людей без причины. Ярл понимающе кивнул, но попросил мастера держаться со зверюгой подальше от центральных улиц. И не выпускать Мохнатого по ночам без сопровождения хозяина. Пришлось смириться с волей правителя.