Пути непроглядные

Если верить монаху, лесу давно уже следовало закончиться, но никаких признаков близкой опушки не было видно – лишь замшелые дубы и корявые вязы, да редкие березовые стволы, белеющие, будто привидения в окружающем мраке, так что то и дело приходилось вздрагивать и приглядываться, чтобы убедиться: дерево. Вдобавок тропа вела себя очень странно: то прямой лентой тянулась к западу, то вдруг, без всяких поворотов и изгибов, устремлялась на север или на юг, потом заворачивалась петлей, но направления при этом не меняла. Когда расстояние между Рольваном и дружинниками сокращалось, делалось слышно, как они ссорятся и проклинают сбивающее с пути дрейвское колдовство.

К утру стало окончательно ясно, что они заблудились. Тропа никуда не выводила, лес не думал заканчиваться, а вересковое поле перед Кругом – появляться из темноты. Мрачный Рольван мысленно пересчитывал жалкие остатки еды и фуража и гадал, сколько еще дней он будет красться по следам дружинников и что произойдет раньше – его наконец заметят и убьют или он сам расправится со всем четверыми, по-воровски прирезав их во сне. После чего сам умрет от голода или станет наконец добычей какого-нибудь скучающего призрака.

Задумавшись, он не сразу заметил, что больше не слышит отряда впереди. Сообразив, натянул поводья и остановился, выехав из-за поворота тропы всего в тридцати шагах от спешивавшихся дружинников. Еще немного, и он бы на них наехал. Замер, не зная, как быть дальше. Пока что его не заметили, но стоило кому-нибудь из четверых повернуть голову или хрустнуть под копытом сухой ветке, белесый предутренний сумрак не скрыл бы Рольвана от их глаз.

Держа поводья левой рукой, правой он потянулся к мечу. Дружинники шепотом совещались. Монах взволнованно взмахивал широкими рукавами сутаны. Потом воины отвели лошадей в сторону от тропы, все еще не замечая неподвижного Рольвана, привязали их к дереву и крадучись отправились вперед. Несколько шагов, и новый изгиб тропы скрыл их из виду.

Рольван встрепенулся и поспешил последовать их примеру, держась слева поодаль от тропы, так, чтобы случайно не натолкнуться на засевшего в темноте дружинника. Он ступал бесшумно, держал руку на рукояти меча и был готов как к нападению, так и к бегству, но открывшаяся за поворотом картина вмиг заставила его забыть обо всем.

Тропа описывала полукруг, огибая поляну, заросшую высокой травой и залитую красноватым светом костра. У костра сидел, поджав под себя ноги, мужчина в потрепанном вышитом плаще. Вид у него был задумчивый и усталый. Рядом, положив голову к нему на колени и вытянув ноги, дремала рыжеволосая девушка. Рука мужчины покоилась на ее волосах. В свете костра был ясно виден широкий золотой браслет на этой руке.

Рольван растерялся, онемел всего на мгновение. Это мгновение вместило очень многое: с воплями вылетели из кустов и кинулись в атаку дружинники, звонко пропели где-то с дальней стороны поляны тетивы луков, диким голосом закричал монах. В следующий миг Дуз упал с пронзенным горлом. Меч Райкола с силой обрушился на голову сидящему у костра мужчине, но вместо живой плоти врезался в верхний сук неведомо откуда взявшейся ветвистой коряги и застрял в нем, а лежащая на земле девушка обернулась трухлявым стволом. Очнувшийся Рольван сзади обрушился на Халдина. Тот ушел от удара в последний момент, развернулся, ударил наискось, метя в шею, но покачнулся и упал на колени, когда новая стрела вонзилась ему в висок.

– Ха! – воскликнул Рольван, бросаясь к Райколу.

Тот наконец выдернул свой застрявший в дереве меч. Поднял его, пытаясь отразить удар, но успел лишь немного изменить его направление. Направленный ему в голову меч Рольвана скользнул по клинку и ударил в левое плечо. Райкол с воем отскочил. Плечо было раздроблено, но это не помешало ему яростно атаковать. Рольван отвел его удар, сделал обманный выпад и тут же ударил с другой стороны. Этот удар Райкол сумел отбить, но вот от вонзившейся в шею стрелы защититься не успел.

Обернувшись, Рольван поискал взглядом монаха. Тот лежал лицом вниз. Конечности его слабо подергивались в последних конвульсиях. Больше на поляне никого не было, и во внезапной тишине отчетливо звучала угроза.

Вдруг испугавшись, Рольван поднял и отбросил в сторону меч.

– Гвейр, пожалуйста, не стреляйте! – крикнул он в темноту. – Это я, не надо!

Темнота не отзывалась. Несколько ужасных мгновений он ждал тонкого пения стрелы и собственной смерти, но было тихо.

– Прошу вас! – позвал он тогда. – Прошу, выслушайте меня!

Они появились из темноты, тихие и до ужаса похожие на призраков. Подошли неспешно. Гвейр принялся за ноги оттаскивать прочь тела убитых. Игре стала поправлять рассыпанный упавшей корягой костер. Оба молчали. Рольван подумал, что еще немного, и он разревется, как мальчишка.

– Я знаю, вы думаете, что это я, – сказал он, когда Гвейр вернулся, утащив последний труп. – Что это я их на вас навел, но… да, но я не хотел. Я не думал, что так выйдет, Гвейр, поверь мне!

Тот поднял с земли стрелу и выпрямился. Произнес устало: