Пути в незнаемое

Капитан Генерального штаба Александр Федорович Голубев в 1859 году проводил в Семиречье первые астрономические определения и прошел маршрутами Семенова и Валиханова, составив первую точную карту Заилийского края Семипалатинской области. В отчете Голубева об экспедиции описана жизнь казахов и киргизов, приводятся интересные сведения из истории.

В том же 1859 году, ранней весной, в Семипалатинск прибыл путешественник более известный, чем Голубев и Влангали. Михаил Иванович Венюков закончил Академию Генерального штаба, одновременно посещая университет, и поехал служить на Дальний Восток к Муравьеву-Амурскому. К тому времени, когда он получил приказ отправиться в Западную Сибирь, у Венюкова был за плечами опыт исследования Забайкалья и Приамурья. В Верный его командировали с поручением провести обследование бассейна реки Чу и заложить укрепление в Кастеке. О том, каким он мог быть тогда, в свои двадцать семь лет, попытаемся представить себе по его последующим делам и поступкам. Из этой экспедиции молодой ученый привез «Очерки Заилийского края и Причуйской долины» с ценнейшими сведениями по географии, этнографии и историк казахов и киргизов, а также материалы о злоупотреблениях царской администрации и самодурстве генерал-губернатора Гасфорта, которые он передал в «Колокол».

Имя Венюкова стоит в ряду имен выдающихся русских ученых второй половины XIX века. Он — член географических обществ в Женеве, Лондоне и Париже. Как и многие другие русские путешественники, он находился на военной службе. В 1877 году генерал-майор Венюков уходит в отставку. И тут происходят события, потрясшие русское общество. Отставной генерал-майор отказывается от пенсии, пишет гневное письмо Александру II о положении дел в России и уезжает за границу, сближается там с Герценом и Огаревым, сотрудничает в «Колоколе», одновременно публикуя в Англии и Франции очерки по истории русских путешествий. Все это происходит незадолго до выстрела Веры Засулич в Трепова и объясняет поступки других людей, того же А. Ф. Кони, председателя суда, открыто принявшего сторону обвиняемой (в его воспоминаниях говорится, что на суде бывал и Ф. М. Достоевский).

Михаил Иванович Венюков умер в 1901 году в Ницце и похоронен рядом с Герценом. Все свое состояние (11 366 р. 20 коп.) он завещал Русскому географическому обществу — на премии исследователям географии Азии. Какой характер, какая судьба! (А мы до сих пор не перевели на русский, не издали его воспоминания, вышедшие в Амстердаме.)

ТРУППА г. АЛЕКСАНДРОВА

Этим совсем маленьким эпизодом из жизни Семипалатинска я и закончу.

В бумагах Валиханова сохранилась театральная афишка. У него не было привычки сберегать сувениры такого рода, а эту он почему-то хранил. Она семипалатинская. Прибывшая в город труппа актеров г. Александрова извещала, что с дозволения начальства 1859 года мая 17 дня представлено будет «Жених из ножевой линии».

Непритязательный водевиль. И можно представить себе, что за труппа прикатила в такую даль, в Семипалатинск, и что за актриса исполняла у них первые роли, каков был герой-любовник и как вели себя в жизни и на сцене Несчастливцев со Счастливцевым.

Русская провинциальная труппа выпускала больше премьер, чем столичные театры. Значит, и у актеров г. Александрова имелся достаточный репертуар, тем более что город невелик и даже самый бойкий водевиль нельзя давать два вечера подряд. Какой репертуар? Да тот же, что и в Кинешме, и в Костроме. Неужто и Шиллер и Шекспир? А почему бы и нет! И почему бы не оказаться в труппе г. Александрова кому-то, только что бежавшему из дома, молодому и талантливому? Была же какая-то причина у поручика Валиханова сберечь афишку. Он попал на спектакль как с корабля на бал — только что вернулся из опаснейшего путешествия в Кашгар. Есть фотография, сделанная в Семипалатинске в эти дни. На ней Достоевский еще в мундире, пока не перешедшем к Гейбовичу, и Валиханов с подаренным кинжаликом в руке. Может быть, они были вместе на спектакле? И на этот вопрос у меня нет ответа. Жаль, но ничего не поделаешь. Однако труппа все же приезжала, а на Руси тогда антрепренеры, в общем-то, знали, какие города театральные, а какие — нет.

* * *

Нет, ни в коем случае я не надеюсь, что Федор Михайлович Достоевский мог полюбить этот город. Ни в коем случае… Да кто же, где, когда любил место ссылки? Разве что Кавказ? Но то Кавказ!

Однако не потому ли его воспела русская литература, что она там себя поняла и поняла русского человека?

В. Карцев

ЗАМОРЫШ

(Размышление о детских и юношеских годах Исаака Ньютона)