Пути в незнаемое

Почти во всех книгах-сказаниях о Ньютоне приводятся подтверждения его якобы верноподданнического роялизма. Обычно в доказательство приводят несколько поэтических строк в память о мученике короле. Эти строки, как утверждали некоторые, были сочинены Ньютоном и написаны его рукой на обороте портрета Карла I. Трудно судить сегодня о его роялистских чувствах. Не исключено, однако, что Карл I стал мучеником лишь потому, что именно Барнаба Смит поддерживал его соперников и судей. Но строки эти существовали, хотя сочинены они не самим Ньютоном, а, как выяснили недавно, взяты им из книги «Портрет его священного Величества в его одиночестве и страданиях», появившейся и приобретшей необычайную популярность после того, как по приговору парламента в 1649 году король был обезглавлен. Вот эти стихи:

Есть три венца:Один — земной. Тяжел он.В нем вижу только суету.

В моих ногах лежит, его я презираю.Другой — терновый.Радостно беру. Остры шипы.Но боль от них — лишь сладость.

Его я принимаю.А третий — слава.Ее вдали и вижу.Бессмертие дарит.

Ее — благословляю.

Не определяется ли дальнейший жизненный путь Ньютона сначала стремлением громко заявить о себе, преодолеть телесную немощь, а впоследствии — гипертрофированным стремлением к известности и славе? Что двигало его творческими помыслами? Не является ли этот, в общем случайный. Штрих — надпись на портрете казненного короля, сделанная семилетним мальчиком, — первым следом будущей всепожирающей страсти?

Преподобный Барнаба Смит умер в 1653 году в возрасте семидесяти лет. В завещании перечислены, все наследники, но нет даже упоминания об Исааке. «Все земли и ценности, движимые и недвижимые завещаю моему единственному сыну Бенджамену, когда ему исполнится двадцать один год или когда он женится, смотря по тому, что наступит раньше». По 500 фунтов досталось каждой дочери. Именье и земли перешли жене Анне согласно брачному контракту.

Дары бедным были не слишком щедры: пять фунтов прихожанам Северного Уитама, два фунта — прихожанам Колстерворта и Вулсторпа. Отец Анны Джеймс Эйскоу и ее брат Джеймс Эйскоу, нисколько не удивившись завещанию, к весне следующего года собрались наконец в Вестминстер, чтобы его утвердить.

Сразу после смерти Барнабы Смита мать перевела имение Барнабы Смита в Северном Уитаме вместе с землями Исааку. С учетом земель и собственности, прикупленной для него матерью во время брака, он становился теперь довольно зажиточным молодым человеком.

После смерти Преподобного Исаак впервые вступил на порог дома в Северном Уитаме. Здесь ею прежде всего поразили не четыре серебряных сосуда — гордость дома, а книги. Множество книг! Переплеты дорогой кожи, любовно отделанные славными и уважаемыми мастерами. Тиснение, иногда с золотом. Гладкие пергаментные или шершавые бумажные желтые листы, на которых выдавлены строгие буквы, выдавленные в буквальном смысле этого слова, и это можно видеть, пустив вдоль страницы солнечный зайчик. Груды отцов церкви. Большинство — церковные трактаты, церковная теория. Эти книги хранились в доме Барнабы Смита десятилетиями, перейдя от его отца, тоже священнослужителя. Преподобный сам этих книг не читал и, как утверждали некоторые, вообще не обладал репутацией слишком ученого человека. Но среди книг обнаружена была Исааком и толстая, переплетенная в кожу тетрадь, в которую Барнаба Смит вписал несколько ходовых изречений отцов церкви, наиболее часто используемых в проповедях.

В помпезной книге напыщенные цитаты из Блаженного Августина, Амвросия, Джерома, Евсебия, Бернара и Григория, изложенные в алфавитном порядке, соседствовали с выписками из Плиния. Проблемы свободы воли чередовались с размышлениями и спорами о духовной и плотской любви. Он оказался совсем не таким уж глупым и необразованным и отнюдь не бесчувственным человеком, и его записи, по крайней мере понимаемые буквально, не свидетельствовали о его предположительной жестокости к пасынку. Лишь в одном сходятся исследователи самых разных направлений — и объективист Вестфолл, и психоаналитик Мануэль, и диалектический материалист Сергей Иванович Вавилов: Ньютон ненавидел своего отчима за похищение матери Анны.

Впоследствии, когда эта тетрадь перешла вместе с книгами в наследство Ньютону, он не выбросил ее, а, наоборот, очень полюбил, назвал ее «Тетрадь для мусора» и записал в нее первые строки, имеющие касательство к зарождению дифференциального и интегрального исчисления и началу его занятий механикой.