Пыль дорог и стали звон

— Наёмник я. — Не поворачивая голову, холодно ответил Таринор. Он не любил пьяных. И терпеть не мог гномов. А уж пьяные гномы и вовсе были ему отвратительны.

— Оч-чень рад знакомству…. Эй, Криг! Чавой ты там выспросить у него хотел? — крикнул Агдаз другому гному.

Таринор не услышав ответа. Вместо этого он почувствовал широкую ладонь гнома на своём плече.

— Вот скажи, нам. Мы тут войну вспоминаем, ну, когда местные с имперцами поцапались, значит. Ты ж, небось, застал те времена? Или у мамки под юбкой отсиделся, а? — С этими словами второй гном засмеялся пьяным клокочущим смехом.

— Ладно, не обижайся, безбородый. Ты просто на наёмника смахиваешь, вот мы и заспорили, кому ты меч продавал свой? Чёрным или красным? Или обоим сразу?

Наёмник понимал, что означают эти слова. Имперские войска выступали под чёрным флагом с распахнувшим крылья золотым орлом. Энгата же сражалась под жёлтой короной на красном фоне, родовым гербом королевской семьи Одерингов.

— Не хочу я об этом говорить. Уж точно не с вами.

— Э, ты, может, глухой? Ухи вроде целы, но исправить это не долго. Я ж тебя даже вежливо спросил, хотя вашей породе наймитской и руки иной раз подавать не хочется. А ты даже не поворачиваешь головы, когда мы с тобой разговариваем. Что, думаешь, если ты ростом выше, то можно на нашего брата и внимания не обращать?!

— Хотите поговорить — поговорим утром. — Стиснул зубы наёмник. — А сейчас оставьте меня в покое, пеньки бородатые.

— Кажись, эта безбородая плесень нас не уважает! — воскликнул Агдаз.

— Смотри в глаза, когда с тобой разговаривает гном, мать твою! — Криг толкнул Таринора в спину.

— Ох и зря ты это затеял, гном… — Кулаки Таринора сжались.

— Ну, всё! Я сейчас тебя на кусочки пор…! — закричал Криг, но, не успев схватить топорик, висевший у него на боку, получил удар в нос и с грохотом повалился на пол. Агдаз бросился было на наёмника с кулаками, но Таринор, тут же приложил его об голову табуреткой, выхваченной из-под себя.

В момент, когда наёмник вырубил гнома, вернулся хозяин таверны. Посмотрев на развалившихся на полу бородачей, потом на наёмника, он сказал со вздохом:

— Наконец-то хоть кто-то нашелся, кто смог их утихомирить. Хилые они для гномов-то, быстро сложились, надо сказать… Уже неделю как бедокурят здесь, страху нагоняют на людей… Посетителей и раньше было немного, так с их появления вообще не стало! Пьют без просыху, а под вечер и вовсе хулиганить начинают. Но платят всё же исправно, этого не отнять. Видать, гномы и впрямь гадят золотом, как про них говорят, хехе. Вышибала мой в город уехал, отгул я ему дал, думал спокойно будет, а вот поди ж ты! И чего они тут торчат. Неужто, под горами места не осталось! Может клад нашли и празднуют… Ну, теперича-то полежат, отдохнут. Надеюсь, ты их не насмерть прибил. Хотя куда уж там. Голова у гнома покрепче котелка будет, табуреткой их не взять. Может, проспятся да уйдут, наконец. Я, кстати, принёс бутылочку «Черного леса». Чуть подождёте, будет и закуска.

— Нет. Комнату на ночь и бутылку с собой. Утром меня здесь не будет. — Зевнул Таринор.

— Четыре монеты за выпивку да одна за комнату. Вот ключ, думаю, вы решите запереть двери. — Ухмыльнулся хозяин таверны.

— Ну, ты уж совсем-то не наглей, трактирщик. Какие четыре монеты, когда «Лес» всюду за два дракена бутылка? Я хоть и не местный, но уж точно не простак. — Наёмник положил на стойку несколько монет.

— Да уж слышал я из погребка, кто ты. — Усмехнулся усатый. — И всё же, за кого воевал? Ежели не тайна, конечно. Не желаешь — не отвечай.

— Да какие уж тут тайны. — Вздохнул Таринор. Каждый раз, когда кто-то касался темы войны, на душе у наёмника становилось тяжело, но сейчас, вот странно, он этого не чувствовал. То ли это трактирщик располагал к себе благодушным видом, то ли полегчало от внезапной и короткой драки с гномами. Всё же полезно порой выпускать пар. — Что ж, слушай, раз спросил.