Пыль дорог и стали звон

Лица собравшейся толпы выглядели в темноте мордами кровожадных чудовищ, освещаемых светом факелов. Поднимаясь на эшафот, инквизитор сам чувствовал себя обречённым на смерть. Джорен Скайн и преподобный отец уже стояли там, но с другой стороны от виселицы. Лицо лорда приобрело хищное выражение, он довольно окинул взглядом собравшихся людей и лишь мельком взглянул на инквизитора. Скайн явно подготовился к событию, прибыв в торжественных одеждах и ножнами на поясе. Глаза преподобного смотрели куда-то под ноги, но, увидев, что лорд кивнул, старик начал речь. Слова не особенно отличались от тех, что он говорил днём, вот только голос был такой, будто он говорил это нехотя. Ближе к концу его речи привели Изру. Точно так же, с верёвками на руках и шее, с мешком на голове, а к синякам и царапинам, кажется, успели добавиться новые. Но на этот раз она подняла глаза. Грегорион подумал, что имей она возможность, она бы уже испепелила этим взглядом всех вокруг, столько было в нём ненависти и презрения. Что было в её глазах, когда она вдруг повернула голову в сторону Джорена Скайна, инквизитор не видел, но зато ему было видно торжествующее лицо лорда, который чуть вскинул голову и обнажил зубы в скалящейся улыбке. Преподобный же словно вжался в свои бело-голубые одежды. Когда же девушка обернулась к инквизитору, её взгляд выражал недоумение и… жалость. Грегорион не верил самому себе, но он явно видел жалость в её зелёных как еловая хвоя глазах. Он даже не сразу услышал, как преподобный сказал ему начинать.

Пока ведьма поднималась на деревянный чурбак, заменявший скамейку, пока он набрасывал петлю на её шею, пока преподобный говорил что-то толпе, Изра не спускала с инквизитора взгляда, в котором читалась всё то же выражение. И вот, она стояла в своих лохмотьях на шатком куске дерева и, казалось, не замечая озлобленных окриков толпы, смотрела Грегориону в глаза. А он не мог решиться выбить подставку у неё из под ног. Выполнить роль её палача. И палача собственного чувства справедливости. Того, во что он верил все эти годы.

— Инквизитор. Прошу, быстрее. Людям завтра предстоит много работы. Вы ведь знаете, деревенские заботы. — Услышал он голос Джорена Скайна и тут же ощутил, будто Изра смотрит ему прямо в душу. Туда, где покоились воспоминания о детстве, обо всём, что его когда-либо радовало или печалило. Из её глаз покатилась едва заметная блестящая слеза. Плоть Грегориона словно окаменела. Не в силах шевельнуться, он лишь молча увидел, как девушка покачнулась и опрокинула подставку собственной ногой. Верёвка заскрипела, натянувшись словно струна. Тело ведьмы дёргалось и раскачивалось.

— Несмотря на то, что инквизитор не выполнил в полной мере возложенной на него обязанности, казнь преступницы состоялась. Более того, она настолько желала искупления, что сделала всё сама. Теперь она заслуживает прощения, которое я ей и дарую! — Торжественно заявил Скайн под одобрительный гул толпы. Эти слова отзывались эхом в голове инквизитора. Спускаясь, он был переполнен злостью и желанием поскорее покинуть это место. Но тут раздался треск. В воцарившейся тишине десятки взглядов были устремлены на эшафот. Последовавшие за ним хлопок и грохот заставили лорда Скайна обернуться. Обернулся и Грегорион, успевший отойти на несколько шагов от эшафота. На том месте, где мгновение назад состоялась казнь, висел обрывок верёвки, а под ним лежала Изра. Трясущаяся, тяжело и судорожно дышавшая, но живая.

— Чёрт бы тебя побрал… — Прорычал лорд Джорен. — Каким образом?! Впрочем, плевать. Я сам завершу начатое! — Злобно добавил он, обнажая меч.

— Я не позволю! — Грегорион Нокс с неожиданной ловкостью вскочил на эшафот, заслонив собой девушку, и теперь глядел сверху вниз на медленно пятящегося Скайна. — Закон не позволяет повторно казнить пережившего казнь. К тому же, вы сами даровали ей своё прощение. — Холодным тоном добавил Грегорион. Толпа одобрительно загудела.

— Как ты смеешь, инквизитор?! — Злобно рявкнул лорд.

— Но… Он прав. — Из-за спины Скайна донёсся дрожащий голос Преподобного. Лорд обернулся и шагнул к нему, сжимая меч.

— Что ты сказал, Каспар? Я не имею права казнить эту девку?

— Только не повторно. — Священник сглотнул. — И ваше прощение…

— Ты выжил из ума, если вздумал перечить мне.

— Но таков закон. — Лоб старика был покрыт градинами пота, полные щёки дрожали. Молчание длилось недолго.

— Здесь я закон! — Прокричал не своим голосом Джорен Скайн и пнул преподобного в живот. От удара тот взвыл, согнулся пополам и, попятившись назад, рухнул с края эшафота. Одновременно со звуком упавшего тела до ушей инквизитора донёсся отвратительный хруст. Священник был неподвижен, глаза его смотрели в чёрное ночное небо. По толпе прокатился испуганный гомон, началась давка, люди стали кричать и разбегаться.

— Убийство представителя церкви. — Голосом полным холодной ярости начал Грегорион, снимая с пояса молот. — Лорд Джорен Скайн, я, инквизитор Грегорион Нокс, приговариваю вас к смерти.