Пыль и сталь (СИ)

— Это хорошо, — улыбка юноши вдруг стала грустной. — Если б это было всё, что я оставил в Академии. Эх…

— О чём ты?

— Ни о чём. Это мои дела. Мелочи житейские, — последнее слово Игнат произнёс с видимым неудовольствием, проглотив ком в горле. — Сколько ещё до города?

— Ну что ж… По моим прикидкам, к вечеру будем там. Отведу тебя к твоему приятелю и займусь делом.

— Я могу помочь! В этом вашем деле.

— Чем же? Драм хоть кроликов ловит и грибы собирает. Иногда даже съедобные. А ты чем полезен будешь?

— Как это? Я же маг! Ты сам видел, на что я способен!

— Так. Парень. Ты, конечно, силён и всё такое, но придержи коней. А если на тебя снова найдёт это огненное безумие, нам тебя из ведра водой окатить? Ты мне всю работу завалить можешь!

— Я могу себя контролировать.

— Ага, мы уже видели. Из горящего дома ты тоже сам бы выскочил?

— Но я…

— Никаких вариантов! Ты остаёшься там, а я иду к лорду, как там его, Рейнару.

— Я. Иду. С вами! — в глазах юноши вспыхнул огонёк.

— Смотри не лопни. Огня здесь нет, так что нечего показывать характер. Без толку.

— Хорошо, — внезапно спокойным голосом проговорил Игнат. — Бьорну будет интересно узнать о тебе и твоём спутнике.

— Бьорну? Какому ещё Бьорну? — нахмурился Таринор.

— Он стражник в городе. Или даже командир, не помню уже. Но ему будет интересно узнать и про тёмного эльфа, и про наёмника, что с ним якшается.

— Вот как ты решил отплатить за то, что я тебя на собственном горбу из пожара вынес?

— Я ещё ничего не решил. Пока что, — хитро улыбнулся Игнат.

Таринор вздохнул и провёл рукой по лицу.

— Доберёмся, а там посмотрим. Может и пригодишься. Но если с тобой что случится — я за тебя не ручаюсь. Усёк?

— Усёк, — насупился Игнат, перейдя на другую сторону дороги.

— Ты вспыльчив, shael’adessir, — проговорил Драм. — Вспыльчивость — непозволительная роскошь для aur’adess…

— Чего? — нахмурился юноша.

— Магии огня, — эльф поднял голову и обнажил зубы в улыбке. — Если ты не будешь управлять силой, она будет управлять тобой.

— Да, да, уже слышал. В Академии разве что камни об этом не говорят. А я так скажу: если не будешь показывать силу, тобой будут управлять другие. Это моё мнение из меня не выдолбили за годы обучения седые книгочеи Вальморы, так что можешь и не пытаться, тёмный эльф.

— Ни в коем случае, — загадочно улыбнулся Драм, направив взгляд вперёд на дорогу, — Некоторых убеждать — напрасный труд.

Вечером, когда солнце коснулось Драконьих гор, путники остановились на ночлег, разведя костёр подальше от дороги. Этот привал должен был стать последним перед городом. Игнат освободил руки от повязок и всё старался придвинуться ближе к огню, грея широкие ладони, выглядевшие несуразно в сравнении с тонкими запястьями. На его коленях лежал посох.

— И на кой тебе эта палка? — проворчал Таринор, подбросив хвороста в огонь. — Для растопки взял?

— Ещё чего, — огрызнулся юноша. — Это подарок. От старого друга. Да и шагать до Дракенталя и обратно с ним было удобно…

Он вздохнул и неожиданно переменил тему, обратившись к эльфу:

— Так значит, тебя зовут Драм Дирен.

— Да. И, как уже говорил, я не шпион, не убийца и не лазутчик, как ты наверняка уже успел подумать.

— И кто же ты тогда? — Игнат неожиданно взглянул эльфу прямо в глаза, отчего тот, глубоко вздохнув, опустил взгляд.

— Это мне ещё лишь предстоит выяснить, — эльф снял капюшон, открывая лицо прохладному ночному ветру. — Сегодня на небе прекрасная луна.

Драм принялся гудеть какой-то мотив, а потом негромко запел. Песня, что он затянул, была на языке этельдиар, так что слова были непонятны никому, кроме него самого. И всё же переливчатое пение завораживало, Драм оказался неплохим певцом. Таринор, хоть был не большим поклонником музыки, слушал с удовольствием. Сверчки перестали стрекотать. Сам ветер будто бы прервал свой монотонный вой, дабы не портить песню эльфа. Когда он закончил, наёмник всё ещё пребывал в некоем замешательстве.

— На колыбельную похоже, — улыбнулся Игнат, глядя на Драма, и тут же зевнул. — Или это час поздний, и для меня всё будет колыбельной.

— Эту песню мне пела мать, — ответил тот, несколько смутившись. — Когда-то давно. В прошлой жизни. Остаётся надеяться, что Селименора услышит меня и даст знак.

— Драм, не знаешь, кому нужно помолиться, чтоб еда подольше не портилась? — спросил Таринор, извлекая из сумки кусок хлеба, густо покрытый пушистой зелёной плесенью.

— Дай-ка это мне, — эльф протянул руку.

Таринор удивился, когда Драм без тени брезгливости вертел хлеб между пальцами, мял и разглядывал его, но, когда тот принюхался и откусил кусок, к горлу наёмника подкатил ком.

— Ты что, только что сожрал заплесневелый хлеб? — побледневший Игнат, судя по всему, испытывал то же самое. — Меня сейчас стошнит.

— Такой вот у нас Драм, — вздохнул Таринор. — Ест всё, что растёт и зеленеет. Поганки, мухоморы, теперь вот и плесень. Говорил, что хлеб ему нельзя, а теперь, гляди-ка, уминает за обе щёки.