Раба любви и другие киносценарии

— Надо быстрей собирать войско, — говорит князь Василий, — и встретить врага на Оке. Благослови, святой митрополит, нас на битву с мучителем христиан.

— Надо срочно послать во Владимир за иконой святой Марии Богородицы. Помолимся ей, и силу получим, и басурман одолеем.

— Срочно послать во Владимир за иконой Богородицы, — приказывает князь Василий.

Ока. Лагерь Тимура. Вечер.

Тимур спрашивает у разведчиков:

— Что делают русские?

— Молятся.

— Молятся?

— Да, — усмехнулся Саид. — Молятся своей святой, нарисованной на большой доске. Сейчас самое время ударить.

— Пусть молятся, бедняги, — сказал Тимур. — И мы помолимся своему богу...

Он сошел с коня, и все войско встало с Тимуром на молитву. День был светлый, солнечный, пели птицы, блестела река, и по обеим сторонам реки готовые вступить между собой в бой люди молились каждый своему богу.

Ока. Лагерь Тимура. Шатер. Ночь.

— Пусть эти бедняги думают, что их спас не мой разумный расчет, а их святая, намалеванная на доске. Зачем нам бедная, разоренная Москва? Пойдем домой через города богатые, там нашим воинам есть где погулять...

Ока. Лагерь русского воинства. Утро.

Радость в русском стане. Крики.

— Темир-Аксак ушел! Мы спасены!

— Побежал от нас в ужасе, — говорит князь Василий. — Видно, вспомнил судьбу битого Мамая.

 Митрополит утирает слезу:

— Это Матерь Божья, святая Мария Богородица спасла. Возблагодарим ее молитвой...

И тысячи воинов русских снова пали на колени перед иконой из стольного града Владимира.

Иран. Утро.

Почтовый голубь летит над барханами пустыни, над степью, бегущими стадами газелей и диких ослов. Он опускается на крышу небольшого строения. На заднем дворе мечети слепые и увечные произносят стихи из Корана у могилы святого и кричат:

— О Бах-эддин, избавь пас, облегчи нам паши увечья!

Привратник снимает с ножки голубя письмо и привязывает его к ножке другого голубя.

Каир. Вечер.

Шумная толпа. Голубь садится на окно винной лавки. Виноторговец снимает с лапки голубя письмо и выходит на улицу. Он идет по улицам и площадям, пока не доходит до торговой улицы, где на углу стоит водонос, кричащий:

— О Аллах всемогущий, нет напитка, как изюма, нет сближения, кроме как с любимой, и не сидит на почетном месте никто, кроме разумного!

— Напои меня, — говорит виноторговец.

Водонос подал ему кувшин. Виноторговец выпил воды и вместе с монетой сунул водоносу письмо.

Венеция. Площадь святого Марка. Вечер.

На площади идет представление комедиантов. Среди зрителей дож со свитой. Входит Иуда, с ним множество народа с мечами, кольями.

— Кого я поцелую, тот и есть, — говорит Иуда. — Возьмите его, ведите осторожно.

— Вот он! Вот он! — кричат зрители. — Иуда проклятый, смотри, вот он вошел!

Иуда подходит к Христу.

— Равви, Равви, — говорит он и целует Христа.

Тотчас же пришедшие бросились на Иисуса.

— Иуда, — сказал Иисус, — целованием предаешь ты Сына человеческого.

— Бей его, бей! — кричали зрители и начали бросать в Иуду камнями и грязью.

— Господи, не ударить ли нам мечом? — спросил Петр.

— Вложи меч в ножны, — говорит Иисус. — Взявший меч — от меча и погибнет, да сбудутся слова, реченные им: из тех, кого ты мне дал, я не погубил никого...

Опять звучит церковный хорал.

Один из комедиантов обходит с подносом зрителей и собирает пожертвования. Служитель передает письмо дожу.

— Слава Иисусу сладчайшему, — прочитав, говорит тот. — Николо сообщает: Тимур остановил движение на Запад и намерен идти на Персию, Ирак, Индию, а потом, может быть, и на Китай. Александр Македонский ушел в Азию, и тем Европа была спасена. Чингисхан хотел овладеть миром, но завяз в Азии. Будем молиться, чтобы тем же кончил и новый азиатский деспот Тимур, возмечтавший сокрушить христианство и водрузить над миром знамя беспощадного ислама. Надо послать в помощь Николо еще одного человека. Трудно справляться одному среди злобного, недоверчивого народа.

Летний дворец под Самаркандом. Вечер.

— Я ждала вас, господин мой, — сказала Каньё, обнимая Тимура.

— Получила ли ты подарки, которые я тебе и другим женам присылал? — спросил Тимур.

— Да, я рада вашим подаркам, господин мой.

— Но лицо у тебя не слишком веселое.

— Я знаю, ты любишь меля, — сказала Каньё, — потому что, как я слыхала, ты завел себе в походе новую красивую наложницу. У нас в Китае умные жены. Про них говорят, что если муж завел себе красивую любовницу, значит, любит жену, а жена всегда стремится, чтобы у мужа была красивая любовница, на которой он возбуждает свою мужскую силу. Я хотела бы поглядеть на твою наложницу.

Тимур позвонил. Вошел слуга.

— Приведи из гарема кипчачку Бартакшин, — сказал он.

Слуга, кланяясь, удалился.

— Господин мой, — сказала Каньё, — я знаю, что ты разбираешься в поэзии, и потому хотела бы, когда придет время, почитать тебе поэмы «фу» поэтов династии Хань, никто лучше их не написал о любви.