Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Передовые отряды людей вышли в мирно зеленеющую пойму совершенно спокойно, но стоило основной части маркизова войска присоединиться к ним, как земля слева и справа от дороги встала дыбом, и две неравные по размеру, но одинаково впечатляющие каменистые волны понеслись навстречу друг-другу, «схлопывая» оказавшихся посередине людей, подхватывая и закручивая вперемешку с травой и измазанными кровью камнями. А за опавшими валами выжившие увидели приготовившихся к атаке фэйри, которые не стали выдерживать эффектную паузу и красоваться.

Призрачные кони давили зазевавшихся пехотинцев ничуть не хуже настоящих, да и разряды молний хоть и летели в фэйри Дарионы, но при этом сносили на своем пути все, что попадется без разбора: Эонталь вообще не понимал, откуда здесь так некстати взялись люди, и не считал нужным прерывать бой ради того, чтобы их пропустить. Сами влезли — сами виноваты.

Маркиз так не считал. И глядя на то, как четырехрукие великаны, ломанувшиеся к стрелкам Дарионы сквозь человеческий обоз, падают под его заклятиями, Оввер понял, что здорово недооценил врага. И участь Ралто его ничему не научила.

Вражеский командир, видимо, впечатлился талантами Эйомина не меньше, чем призрак, потому что попытался отвести часть бойцов, и пропустить-таки людей, раз уж они так хотят пройти. Незачем попусту гнать бойцов на постороннюю армию, им надо с Дарионой сражаться, а не с этим психом. К сожалению, с первой попытки это не удалось: Оввер был категорически против.

Понять, для чего отступают вроде бы успешно начавшие атаковать конники, удалось не сразу. Барон привстал на стременах, из-под руки разглядывая странные перемещения, а потом заорал:

— Корриганы, в атаку! Свяжите левый фланг боем!

Длиннорукие насмешники повиновались азартно, только их командир зыркнул на мертвого полководца многообещающе и недобро. Сложись все иначе, и на коне сейчас бы восседал он, а в атаку шли позабывшие о своем миролюбии слоамейт.

Но слоамейт были нужны Овверу в тылу, как лучшие маги защиты, поэтому рушить план Эонталя отправилась тяжелая пехота, на ходу плетущая заклинания из пролившейся человеческой крови.

Безумная атака корриганов увенчалась успехом. Остроухие всадники в легких доспехах, стянутые кровавыми путами, валились на людей маркиза, животные эйоминова отряда, непривычные к запаху чар, вставали на дыбы и брыкались, а лохматые пехотнцы Дарионы нечеловечески проворно двигались сквозь два смешавшихся строя, ловко орудуя короткими кривыми мечами. Кинутые Эонталем на подмогу гарпии немного замедлили их скорость, но и только.

Вражеский отряд дрогнул, отступил, а затем побежал.

Это было хорошо — единственный заметный прорыв, несомненный успех дариониных бойцов.

И это было плохо.

Оввер бессильно смотрел на то, как маркиз с четырьмя десятками потрепанных бойцов вырывается на чистую дорогу, бросив позади на произвол судьбы остатки войска, и скрипел зубами. Кинуть на перехват было некого. В том, что маркиз сумеет набрать новую армию из не явившихся на зов Ивиэра вассалов, призрак не сомневался. И сражаться с ней будет некому — если не считать ополчение, в Гайтасе и сейчас воинов ненамного больше, чем у Эйомина, а уж какой перевес будет, когда он по окрестностям пройдется…

— Командир, они сейчас прорвутся в центре! — Залитый фиолетовой кровью маг слоамейт завис в воздухе перед лицом Оввера, перекрыв обзор на удаляющихся людей. — Мы больше не можем сдерживать их!

— Отступайте за вторую линию щитов, — стряхнул посторонние мысли призрак. — Грифоны, приготовиться к атаке сверху!

Не все сюрпризы, приготовленные для чужих фэйри трудолюбивыми людьми, еще сыграли свою роль. Пора познакомить Эонталя с одним из них. «Посмотрим, что в реальном столкновении сильнее — хитрый артефакт или хитрость и холодное железо».

* * *

Бесконечная круговерть срочных дел отхлынула внезапно. Вот только что надо было куда-то бежать, что-то решать, спорить с подчиненными и уговаривать не подчиняющихся, давать разрешения и заставлять выполнять обязанности, придумывать и настаивать. И вдруг оказалось, что все. Доделала. Внезапно.

Список дел, стоящий перед глазами и застилающий белый свет, растворился и фея сморгнула, приходя в себя.

Дождик неуверенно накрапывает, воробьи деловито подбирают оброненные зерна овса возле конюшни, с дикими воплями дерутся коты на крыше каретного сарая…

Дариона растерянно огляделась и села на скамью возле теплой, прогретой солнцем стены донжона, не обращая внимания на редкую морось.

Окончание беготни застало ее в образе леди Танилы в Карди-сайасе, и тащиться домой через весь город и предместья не хотелось. Точнее, хотелось, но не моглось — будто личина пожилой леди наложила отпечаток на состояние даоин ши. Ноги гудели, голова тоже. Энергичнее всего гудели дурные предчувствия, но от них фея привычно отмахнулась: пророческого дара у нее никогда не водилось, значит это все мнительность и усталость. Пройдет после хорошего крепкого сна.