Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

— Это самая суть. В приложение к ней есть много красивостей, но на эффективность они не влияют. Не грусти, вот закончим со всей этой кутерьмой, и устроим тебе отличное вступление во владение баронством! С гостями, жрецами, пиром, народными гуляньями и всем, что полагается.

— Ага, — с ясно слышимым недоверием в голосе согласился Вэр. Ему почему-то представилось, как старшая жрица на бегу произносит ритуальные фразы, сам Ивиэр скороговоркой зачитывает ей клятвы, и они уносятся в разные стороны решать очередные проблемы. — Мне особенно пункт про народные гуляния понравился.

Оввер ослепительно улыбнулся.

— Ну так пошли гулять!

* * *

То, что день будет необычным, горожане поняли еще с утра. Обычно незваные гости убирались с первыми лучами солнца, но сегодня они просто отступили в тени, скрылись из глаз, невидимым, но явно ощутимым присутствием давя на нервы. Едва различимые шорохи, невнятный шепот на грани слышимости, легкие шаги за спиной преследовали горожан, не давая расслабиться и забыть о ночном кошмаре. Ближе к полудню «добрые соседи» осмелели и начали мелькать в темных углах и переулках, а потом явили себя во всей красе. Тем гайтасцам, которые сидели по домам и мастерским, повезло больше, а вот оказавшиеся на улице внезапно обнаружили, что все двери в городе захлопнулись и заперлись, а от городских стен наступает невиданное войско, сжимая кольцо, не реагируя на разрозненные попытки горожан атаковать, целенаправленно сгоняя людей на центральную площадь, к магистрату. Обнаженное оружие, выщеренные клыки и уверенная поступь пришельцев не сулили горожанам ничего хорошего. Раздающиеся с разных концов призывы к страже остались без ответа — в отличие от горожан, половину дня невозбранно занимавшихся своими делами, доблестные воины не могли покинуть казармы с самого утра.

Бургомистр, и без того встревоженный беготней заместителей и противоречивыми донесениями, выглянул с балкона ратуши, окинул взглядом людское море в каемке чужих воинов, и задернул штору. Вытер платком мгновенно вспотевшую лысину, выглянул еще раз. Дрожащими руками плеснул в стакан из графина, посмотрел через плечо на колышущуюся от сквозняка занавеску, и, забыв выпить налитое, пошел наружу. Разбираться.

На крыльцо уже набилось изрядно народа, не пытавшегося, впрочем, ломиться внутрь — то, что все двери в городе заперты, горожане уже уяснили. Но при появлении начальства отхлынули в стороны, давая место и посматривая с такой надеждой, что почтенному градоправителю стало еще более неуютно, хотя, казалось бы, куда уж дальше.

— Нэрри, ты здесь! — К бургомистру протолкался взмыленный капитан городской стражи, который ночевал в своем особняке, а не в казармах, и все утро провел, прыгая вокруг запертых подчиненных, которых не могли вызволить ни плотники, ни силачи-добровольцы, ни заковыристая брань оставшегося в одиночестве командира. — Что делать будем?

Тьфу, пропасть. И этот с надеждой смотрит!

Сэр Нэрреш с раздражением сунул так и не отпитый стакан ближайшему горожанину, стиснул кулаки и еще раз обвел взглядом площадь. А что тут сделаешь? Либо стоять и ждать парламентера, которого вполне может и не быть, либо вести горожан самоубийственную атаку в направлении, скажем, рыночной площади. Там заслон из фэйри кажется потоньше. Вряд ли поможет, но хоть умрут с честью, а не как скот на бойне. Да и кто-нибудь из средних рядов вырваться из окружения наверняка сможет. Хоть десяток человек! В нынешних обстоятельствах не самый плохой результат.

С присвистом вдохнув воздух, градоправитель начал говорить:

— Гайтаса, слушай мою команду!.. — Но опоздал.

Сверху раздалось громкое хлопанье крыльев и на каменную крышу городского колодца по центру площади опустился белоснежный грифон со всадником на спине.

* * *

Полет вызвал у Ивиэра бурю восторга. Ему нравилось все: и прохладный ветер, рвущий полы гербовой накидки, и жесткие перья Юннэя, скользящие под ладонями, и резкие повороты. Единственное, что огорчало — нельзя восторженно кричать. Конспирация, чтоб ее. Зато смотреть по сторонам никто не мешал, и наследник Карди вовсю пользовался моментом.

А вот грифон восторга не испытывал. Дариона подробно объяснила цель спектакля и последствия неудачи, а заодно красочно обрисовала, что будет, если ребенок пострадает. Но чем дальше, тем сильнее Юннэй опасался за успех миссии: это двуногое недоразумение сползало то на один бок, то на другой, и грифон сомневался, что успеет поймать юного барона, если тот навернется. Ну вот, опять! Резкий крен выровнял седока и вызвал у него бурю восторга. Лучше бы держался крепче, освободитель-самоучка!

Но рассердиться по-настоящему не получалось. Слишком чистая искренняя радость неслась со спины. Грифон мысленно хмыкнул и начал плавно снижаться. Даже жаль разочаровывать, но цель полета уже видна, и, судя по всему, им стоит поторопиться.