Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Проклятый юнец смотрел так, будто и вправду имел уже право приказывать. С нахмуренными бровями он становился пугающе похожим на покойного отца, не к ночи будь помянут, и Нэрреш с большим трудом выговорил заранее заготовленную фразу:

— Боюсь, Ваша милость, дела в городе обстоят печально…

Оввер краем уха слушал разливающегося соловьем бургомистра, всю изысканно-почтительную речь которого можно было свести к «денег нет, людей не дам, поддержку обеспечить не могу, присяга только после королевского вердикта», но в основном его внимание было сосредоточенно на запыхавшемся от быстрого бега ящере, проскользнувшем мимо людей невидимкой — командире группы захвата. У ящера и так с дикцией было не очень, а когда отдувается и взволнованно шипит, то и вовсе ничего толком не разобрать.

— Что? Ритиш? Этиш? А, ратуша! — Призрак с легким злорадством посмотрел на парочку саботажников, а потом — снова на фэйри. — Спасибо, господин Отторшэ, ваша помощь бесценна. Но кольцо, пожалуйста, верните. Нет, не мне, вот леди Дариона стоит, ей и отдайте, только незаметно.

Конечно, бургомистр сосредоточен на Ивиэре, но болтающееся рядом в воздухе украшение может и заметить. Зачем уважаемого человека с мысли сбивать? Ему и так недолго болтать осталось. Оввер еще раз покосился на балабола и капитана, всем видом выражающего одновременно печаль и солидарность, и склонился к уху начавшего скучать потомка.

Информация от прадедушки оказалась интереснее, чем гладкая болтовня бургомистра. Ивиэр выслушал краткий пересказ чужих махинаций и дал себе слово расспросить дорогого предка поподробнее, а пока во все глаза уставился на вполне заурядного пузана с отвислыми щеками и обширной плешью в трогательном пушистом венчике волос мышастого цвета. Ни с первого взгляда, ни со второго благородный дух авантюризма разглядеть не удалось. Неблагородный дух расчетливости — тоже. Обычный недалекий богатейчик из умеренно благородных, а такое устраивает, что и отчиму пересказать не стыдно!

Под пристальным взглядом докладчик замешкался, и Вэр использовал возможность вставить слово.

— Вот вы сейчас сказали, что гильдия каменщиков денег не приносит и бедствует. А на что же деньги от провоза саженцев из маркизата Эйомин пошли?

Прегрешений за почтенным руководством города водилось великое множество, но Оввер заботливо выбрал из них именно те, которые могли похоронить все мечты Нэрриша на службу маркизу. Вместе с самим бургомистром, кстати. Ну не думал градоправитель пятнадцать лет назад о том, что барон изволит помереть, не оставив прямого наследника, вот и богател, как мог. Ралто-то для этого особых возможностей не предоставлял в силу того, что финансовым благополучием баронства не интересовался, и красть в нем было попросту нечего, вот и отыгрывались его предприимчивые вассалы на ближайшем богатом соседе, как могли.

— Какие саженцы?! — Вытянулось лицо у бургомистра.

Ивиэр сделал вид, что риторический вопрос не расслышал.

— Одобряю, хорошая операция получилась. Многоходовая, и страже позволила заработать на новые казармы, да, сэр Шинней? И вам на поместье, и курьерская гильдия тогда заодно неплохо приподнялась, хотя их вы в темную использовали… А уж про совокупный финансовый ущерб, — Ивиэр изящно ввернул в разговор фразу, подслушанную у маминого жениха, и только потом на миг замер, осмысливая: а в тему ли она? Вроде в тему, — про ущерб нашему противнику, маркизу Эйомину я вообще молчу. Не напомните мне, сколько тысяч золотых в год он потерял, когда его знаменитые Винные сливы начали выращивать все, кому не лень?

На самом деле история с похищением этого чуда соседского растениеводства вышла донельзя нелепой, но не гайтасцы были тому виной — они-то как раз сделали все, как следует. Аж пять раз подряд — у криворуких заказчиков саженцы никак не приживались.

Соль проблемы состояла в том, что виноградная лоза росла на далеком юге, а нормальное вино хотелось пить всем, и, желательно, не по цене «дом за кувшин» — южане, пользуясь отсутствием конкуренции, цены ломили нещадно. И давний (даже по меркам Оввера) предок нынешнего маркиза подошел к решению проблемы со всей энергией, свойственной его роду: собрал магов жизни, выписал из Рьалских гор гномских магов земли, и за какие-то пятьдесят лет получил вполне пристойный заменитель. К сливам полуволшебное растение особого отношения не имело, разве что в девичестве, но название прижилось и пошло в народ. И вино пошло, да еще как. И в народ, и в знать, и на экспорт.

Счастье наследников предприимчивого маркиза длилась почти четыреста лет — Эйомины охраняли главный источник дохода ревностно и жестко, хотя попытки выкрасть семена и саженцы предпринимались завистливыми соседями не раз и не два. Особенно этому помогал тот факт, что все сады и винокурни Эйоминов располагались в труднодоступных долинах Харских гор, в которые и раньше без проводника не многие лезть рисковали, а после того, как заботливые хозяева наводнили их вооруженными до зубов отрядами «лесничих», и вовсе стало безопаснее на вурдалачьем урочище заночевать, чем туда соваться.