Работа на лето

— А твой отец тебе не говорил, — не обиделся Юрз, — что Родину кто-то всё равно защищать должен? В любые времена и при любой власти? Родину, а не правительство.

— Ох, йо… — вздохнул Генка.

— Ладно, — мрачновато сказал Диман, — где там Резко? Ты заканчиваешь, Юрз?

— Сейчас построение — и всё…

— Резко — это старший брат Скачка — или просто однофамилец? уточнил Генка.

— Брат, — Диман с интересом посмотрел на Генку. — Ты что, весь

список запомнил, Клир?

— У меня хорошая память, — скромно ответил Генка.

ТО, ЧТО МЫ ЕСТЬ

— В общем, мне было тринадцать лет, моей сестре на два года меньше, — Скачихин закурил, выпустил струю дыма, — а Денису вообще два года… Мы в Таджикистане жили, там много было русских… Ну, там уже начиналось, скребли что-то на нас, но мы как-то не верили, что будет… Вернее, старшие не верили, они просто не могли, в голове не укладывалось, что Союз и всё такое. А мы не задумывались, кто младше… Ну вот. Хотя многие уже уезжали, просто всё оставляли и уезжали, куда глаза глядят. Это перед самыми летними каникулами было. Прямо в класс заходят такие кишлачники с автоматами, мы раньше таких только видели, когда они на базар приезжали с гор — в тряпье, в чалмах… Мы даже не испугались, только удивились. А по всей школе стрельба началась, топот, крики… Ну, нас начали наружу выгонять, вещи прямо из рук вырывали. Я рыпнулся было сестру искать, мне не дали… На улице делить стали. Сначала таджиков от русских отделили, нас сразу под стену посадили, вместе с учителями. Те тоже ни фига не понимали — человек сорок нас набралось… Потом самих таджиков тоже разделили, одних домой отпустили, а других куда-то угнали. Этих, с оружием, человек двадцать было… А по всему городу тоже стрельба, крики, дым какой-то… Они начали женщин хватать. И девчонок, всех… Хватают и в школу тащат… Тут сумятица началась, кое-кто, по-моему, удрать успел… я бы тоже успел, но я за Нинкой бросился, а меня ботинком в грудь. Понимаешь, меня до этого взрослые никогда не били… Я поднимаюсь, вижу — двое становятся с пулемётами, с пэ-каэмами… Я опять ни фига не понял, а один парень из старшего класса, Димка Данильченко, меня так за руку поднял и себе за спину… А потом только — тататата… И темно.

Олег бросил окурок под ногу, раздавил его. Закурил снова. Генка слушал, смотрел, как над водой толчётся мошкара.

— Я в себя вечером пришёл. На мне Димка лежал, поперёк, а я