Работорговец (Русские рабыни - 1)

Милиционер щелкнул его указательным пальцем по упругому купеческому животу и посоветовал:

-- Теперь ремень затяни потуже. Этой работе пора сказать: "Бай-бай".

-- Да я ничего не нарушал, товарищ командир! -- вскинулись выцветшие брови водителя, и сам он весь, большой и плотный, как бы вскинулся, потянулся ввысь. -- Скорость -- в норме! Знаки блюл!

-- А технику не блюл, -- его же словом укорил милиционер.

-- Почему же? Свет -- в норме, движок...

-- Ты по пути давно останавливался? -- опять о совсем неожиданном спросил милиционер.

Водитель тяжко, с натугой сглотнул и уж хотел было соврать, что не останавливался, но, поскольку так и не уловил, какая в этом крамола, все-таки признался:

-- Да тормозил разок.

-- Подвозил кого?

-- Не-ет, товарищ командир, -- опять не понял, в чем же его вина, водитель. -- Грузчики по нужде, с устатку...

-- Давно? -- не унимался милиционер.

-- Ну-у... С полчаса назад, -- еле выжал из себя водитель и, наконец-то вспомнив, что деньги лежат в левом кармане, полез за ними.

-- По-олчаса, -- протянул милиционер, обменялся многозначительными взглядами с напарником и, сам того не зная, словами остановил в кармане водителя его торопливые пальцы: -- У тебя две звуковые колонки разломаны напрочь. Видать, пацаны какие-то залезли и пошалили, -- соврал он ему.

А напарника, когда отошли они шагов на десять, попросил:

-- Покажь снимки.

Прохрустела вынутая из кармана сложенная вчетверо бумажка.

Старший лейтенант принял ее уже развернутой, внимательно вгляделся в серо-черные прямоугольники на белом полотне.

-- Ну и факс у нас в конторе! По нему хорошо картинки ночного неба передавать. Все время будет похоже... Вот эта справа -- точный крокодил. И глаза какие-то разные... А левая... Как она тебе?

Напарник покраснел и ничего не ответил.

-- А по мне -- самый класс! -- восхитился старший лейтенант. -- За такой бы я гонялся. И знаешь, что бы сделал, как поймал? -- и самому себе ответил: -- Отпустил бы. Красивые должны на свободе жить.

Вторая часть

1

По мокрым бетонным ступеням из здания кубарем скатилось нечто сине-черное. Шлепнувшись в пузырящуюся дождем лужу, это нечто совершило несколько конвульсивных движений, и, когда синее отлетело метра на два в разные стороны от черного, стало, наконец, ясно, что синее -- это два милиционера, а черное -- бычьего вида мужик в черной кожаной куртке "три четверти".

-- Не двигаться!.. Вы ар-рестованы! -- пытаясь одновременно и подняться с четверенек, и отщелкнуть кобуру, прохрипел отражению мужика в луже один из милиционеров, но ни встать, ни отстегнуть кобуру так и не успел.

Рукав черной куртки блестящим змеиным туловищем метнулся к нему навстречу и с хряском проломил переносицу. Милиционер беззвучно упал в лужу, и мутно-бурая вода возле его головы стала медленно окрашиваться в красные тона. Мужик хмуро обернулся на второго нападавшего, оттолкнув его одним взглядом, и зашлепал по двору между желто-синих, по-канареечному пестрых уазиков.

-- Стой! -- бросил ему в спину от дверей маленький человечек в форме майора милиции с красной повязкой на левом рукаве. -- Застрелю, гад! -пугнул он его с расстояния в два десятка метров, но мужик даже не обернулся, словно затылком видел, что никакого пистолета в руках у майора нет.

По идущему к нему навстречу через двор светловолосому парню в матерчатой коричневой куртке мужик небрежно махнул рукой. Таким жестом медведь отгоняет назойливых пчел. Наверное, и мужику встретившийся на пути парень показался не сильнее пчелы: на голову ниже, щуплее и к тому же в какой-то глупой кепчонке. Махнул мужик, почему-то решив, что отброшенная ударом жертва долетит-таки пять - семь метров до ближайшего уазика, и вдруг удивленно ощутил, что ладонь проткнула воздух.

Быстрые пальцы парня, впившись в мягкую кожу рукава, рванули его в сторону, куда и наносился удар, как бы ускоряя его, коричневый ботинок хлестко подсек ноги мужика. Тот мешком завалился на бок, но парень так резко рванул его руку вверх, что черная туша, провернувшись в воздухе, плашмя упала на спину. Коричневый ботинок описал еще одну дугу, но в оголившийся от съехавших на грудь куртки, свитера и рубашки розовый бок все-таки не ударил.

Парень остановил себя, хотя в голове толчками пульсировало навеки заученное: "Каждый прием завершай ударом! Каждый прием завершай ударом! Каждый прием завершай ударом!" -- Повернул руку мужика так, чтобы тот при любом движении ощутил боль в плече, и еще раз посмотрел на его бок. Попади он в него, как учили, сразу бы воткнул ребро в печень.

Свободная рука мужика попыталась совершить то, что не удалось другой, но и у нее это не получилось. Сверху навалилось синее, хрипящее, матюгающееся, разъяренное. Розовый бок исчез под этой синевой, и парень сразу отпустил руку. Щелкнули где-то внизу наручники, тупо хлестнули два удара, что-то хрустнуло, охнуло, крякнуло, и только после этого милиционеры стали подниматься с черной туши. Неподвижной она так походила на гору застывшего асфальта, которую забыли дорожники.

-- Тащите его в "аквариум"! -- крикнул со ступенек майор.