Работы. Мемуар

Тем удивительнее лекция, устроенная мне ВРИО или замом директора – больше я с таким ни разу не встречался. Моё поступление на работу оставалось всегда делом тех, кто собирался непосредственно работать со мной, ну и плюс кому положено его визировать – но их я не видел обычно. Может, бумаги подписывал, скажем, начальник отдела кадров, но именно с бумагами он и знакомился. Бывало, по рассказам, что знакомился и с поступающим на работу, обычно в случае, когда он чем-то подозрителен. Аню как-то начальник отдела кадров спросил о её фамилии Дыбо, она объяснила, что обычная украинская фамилия. – А! – воскликнул начальник. – Цоб-цобе! Так вы так и говорите, что украинская, а то чёрт знает что подумать можно! – Тут надо заметить, что у меня фамилия тоже украинская, или белорусская. Скорее первое, во всяком случае, встречался мне в интернете украинский футболист Борун. Впрочем, футболист может с любой фамилией оказаться в любой команде. Хоть из Африки. Нусутх. Я даже могу предположить, какой у неё смысл, правда, не знаю, какой из двух вариантов, то ли борун – это человек, живущий в бору, например, лесник. То ли тот, кто занимается борьбой или хорошо борется, борец, в общем. Витя слышал, что белорусы вместо выйдем поговорим говорят выйдем борнёмся. Это в пользу боруна – борца. Но могла быть и контаминация с еврейским именем Борух. А так и в русском вполне действующее окончание: скакун (кстати, есть и такая фамилия), колун (толстый топор), колотун (мороз), бегун (и такую фамилию я встречал). Но что-то я не припомню ни одной беседы с начальником отдела кадров и вообще ни с каким начальником уровня института при поступлении. Страшно далеки они от народа. Это должна быть какая-то личная заинтересованность. Скажем, есть анекдотическая история про директора «стекловки» (математический институт), что он был настроен очень антисемитски и как-то забраковал одного поступающего на основании фотографии в личном деле. К нему привели человека, он с ним побеседовал, а главное, посмотрел на него и убедился, что зря подозревал. – Ну, значит, фотограф был еврей, – сказал он. Между прочим, вполне правдоподобный вариант. Аня как-то рассказала, что её мать на снимке, сделанном в фотоателье китайцем, была очень похожа на китаянку. В жизни же, могу засвидетельствовать, похожа не была. Чурганова Валерия Григорьевна, русская, не китаянка. Из Тульской области. Конечно, фотограф не может каким-то мистическим образом влиять на фотографию. Он влияет вполне материально: ретуширует, убирая погрешности изображения, а заодно может слегка подправить в соответствии со своими эстетическими представлениями68

. А еще был анекдот про академика Юрия Дерениковича Апресяна, главу перестроечного авторского коллектива Нового большого англо-русского словаря: ему начкадров якобы сказал, что, конечно, я согласился, что мы будем принимать всех, но нельзя ли как-нибудь принимать не только всех?

Это всё к вопросу об антисемитизме в СССР. Как мне кажется, он был на системном уровне ограниченным – была, скажем, неофициальная процентная норма приёма в МГУ и другие ВУЗы, далеко не во все. С физтехом, правда, речь шла уже даже не о норме, а об исключительной ситуации для попадания туда. Я с этим знаком не понаслышке: туда пытался поступить мой брат. Не доверяя слухам, что это невозможно, да и, в конце концов, можно же сделать попытку и убедиться самому. Кажется, там приём был пораньше, просто потому, что конкурс большой, так пусть у абитуриентов будет возможность куда-то поступить при неудаче. Он хорошо сдал все экзамены, а на собеседовании его откровенно целенаправленно завалили. А потом мой дядя, тот, который «шансонетка», сетовал, что его не предупредили. Кто же так делает, надо было поговорить с нужными людьми. Но я сомневаюсь, чтобы он мог (и захотел) что-то сделать. Потом-то всякий скажет, что зря ему не сказали, уж он бы… Но в другой похожей ситуации он не пытался помочь. Возможно, и не мог, не знаю. Но я и других людей встречал, говоривших задним числом, что надо было только к ним обратиться, и тоже сомнительно, чтобы это на самом деле имело смысл. Это просто совершенно ничего не стоящий способ поддержания авторитета и хорошего отношения.

Что касается работы, то я с ограничениями по национальному признаку почти не встречался. Да и зачем? Просто человека, имевшего форму допуска, сколько-то лет не выпускали за границу. Например, мой двоюродный дед умер в разлуке с уехавшими женой и детьми, не успев «отбыть» это количество лет. Он был математик и проводил, в качестве подработки, какие-то расчёты для чего-то авиационного. Как мне рассказали, сомнительно, чтоб он мог выдать какие-то секреты, потому что смысл разработок ему не сообщали, но порядок есть порядок. Однако вполне себе существовали некоторые директора институтов, по своим личным предпочтениям проводившими антисемитскую политику, и их, видимо, сверху не одёргивали.