Рабы любви

Глухонемые уже собирались взяться за длинные шесты паланкина, но Хамид жестом попросил их подождать и вернулся в дом. Подглядывая в щелку между шторами. Ямина поняла, что он собирается сделать, и затаила дыхание.

Через несколько секунд она увидела в окнах первого этажа золотисто-алое пламя, которое разжег Хамид. Через секунду он вышел из дома, закрыв за собой дверь. Старый слуга подошел к паланкину и подал глухонемым знак поднимать его и отправляться вниз по холму.

В этот момент весь разлитый Хамидом керосин загорелся, и языки пламени вырвались через окна и дверь.

Прежде чем по команде Хамида пуститься в дорогу, глухонемые удивленно обернулись в сторону горящего дома.

Оглянувшись, Ямина увидела пламя в окнах второго этажа; оно уже перебиралось на крышу.

Выше и выше, сильнее и сильнее, огонь разгорелся до такой степени, что его рев стал слышен на расстоянии, и он, казалось, освещал весь квартал.

Люди выбегали из домов, чтобы посмотреть, что происходит.

К этому времени они уже почти скрылись из виду, и Ямина задернула шторы, более не желая смотреть на пожар.

И все же, почти непроизвольно, словно почувствовав, что теперь паланкин несут по дороге к городу, она наклонилась к шторе, чтобы бросить взгляд на свое последнее пристанище.

Кипарисы загораживали ей вид, но все же сквозь их темные ветви было видно красное зарево.

Ямина подумала, что это был величественный погребальный костер, который наверняка понравился бы отцу.

«Ты умер в сиянии славы, папа» — хотела сказать ему Ямина, и ей почти показалось, что он услышал ее слова и улыбнулся в ответ.

Затем, прежде чем задернуть шторы и откинуться на спинку сиденья в полутьме паланкина, она взглянула на дорогу и увидела, что в их сторону едет мужчина на коне.

Ямина мгновенно узнала лорда Кастльфорда.

С тех пор как она приехала в Константинополь, девушке еще ни разу не приходилось видеть никого похожего на него.

Не только его элегантная одежда для верховой езды напомнила ей о мужчинах, которых она знала в Санкт-Петербурге, но также и его надменный вид. Только англичанин может выглядеть таким отчужденным, таким равнодушным к тому, что происходит вокруг него.

И все же ей пришлось признать, что верхом на породистом коне этот мужчина выглядел очень элегантно.

Когда паланкин поднесли ближе. Ямина задумалась, что же он делает именно на этой улице в бедняцком районе города. Затем она решила, что знает ответ на этот вопрос.

Неужели он ищет ее? Неужели до сих пор столь настойчив в своем намерении нанести ей визит, который она так ловко предотвратила вчера?

Может быть, лорд Кастльфорд решил, что встретит ее здесь. А может, это она просто выдумала, и к этому времени он уже забыл девушку, которой помог выбраться из неприятной ситуации.

Они подошли еще ближе, и Ямине внезапно захотелось окликнуть его.

«Предположим, — подумала она, — я попрошу его о помощи? Расскажу, в какой сложной ситуации оказалась, что я на самом деле русская, но, конечно же, не шпионка?»

Поможет ли он? Есть ли на это хоть какой-то шанс?

И Ямина поняла, что эта идея просто абсурдна.

Что сможет сделать лорд Кастльфорд, остановившийся в британском посольстве? Конечно, немедленно передаст ее турецким властям!

Будучи дипломатом и гостем Великого Эльчи, он, конечно же, станет вести себя согласно всем правилам. Иначе и быть не может.

Теперь уже Ямина слышала топот копыт его коня. Они поравнялись друг с другом. Может, он узнает Хамида?

Девушка затаила дыхание.

Затем она поняла: крайне маловероятно, что такой надменный и равнодушный человек, как лорд Кастльфорд, станет присматриваться к простому турку, шагающему рядом с паланкином.

Хамид ничем не отличался от тысяч других турок, которые были точно так же одеты и казались — особенно для иностранцев — все на одно лицо.

Они разошлись каждый в свою сторону.

Топот копыт затихал вдали, и Ямина вновь задернула шторы.

Он не мог помочь ей. Никто не мог! Чему быть, того не миновать! В этом и заключался восточный фатализм, и Ямина должна была принять его.

Впоследствии Ямина могла лишь с трудом вспомнить свое первое впечатление от величественных, из белого мрамора, ворот дворца Долмабахчи.

Ей еще предстояло узнать, что он являет собой смесь турецкого и европейского архитектурных стилей, что отвечало требованиям султана к современному и удобному строению.

Большое, массивное здание занимало огромный участок земли. С одной стороны струил свои воды Босфор, с другой зеленели парки и холмы. По сравнению с древним Сералем, темным и мрачным, этот дворец казался поистине сказочным сооружением.

К центральному корпусу были пристроены два огромных крыла. Внизу, перед широкой белой лестницей, ведущей от главного входа во дворец, поджидала королевская ладья, готовая по волнам перевезти султана в любую часть его владений.

Впоследствии Ямина поняла, что вряд ли можно придумать более красивое или более удобное средство передвижения для султана.

Через стрельчатое окно Ямина полюбовалась этим легким как перышко, белоснежным, с розовыми и золотыми краями судном.