Радуга тяготения

Торчки и выпивохи бесстыже сражаются у буфета и на кухнях, обшаривают чуланы, вылизывают донышки сотейников. Мимо проходит компания голых купальщиков – они по широкой лестнице направляются вниз, к пляжу. Наш хозяин Рауль бродит в десятигаллонной шляпе, рубашке а-ля Том Микс, с шестизарядниками на поясе и першероном в поводу. Битюг оставляет говны на бухарском ковре, а порой и на случайном распростертом госте. Все тут бесформенно, не в фокусе, пока оркестр не выдает саркастический туш и не появляется типус, мерзее которого Ленитроп видал только в кино про Франкенштейна, – в белом костюме-«зуте» с наглаженными складками на штанах, блескучими петлями болтается длинная золотая цепочка для ключей, пока он движется по зале, хмурясь всем и каждому, вроде спешит, но не торопится, озирает лица и тела, голова ходит из стороны в сторону – методично, отчасти зловеще. Наконец останавливается перед Ленитропом, который конструирует себе «ширли темпл».

– Ты. – Палец габаритами с кукурузный початок – в дюйме от Ленитропова носа.

– А то, – Ленитроп роняет мараскиновую вишенку на ковер, затем, отступая на шаг, плющит ее. – Я он самый и есть. Еще бы. А чего? Что угодно.

– Пошли.

Они шествуют наружу к эвкалиптовой роще, где печально известный марсельский белый рабовладелец Жан-Клод Драп промышляет белым рабством.

– Эй ты, – верещит он в чащу, – хочшь стать белой рабыней, а?

– Блядь, нет, – доносится ответ невидимой девчонки, – я хочу зеленой!

– Пурпурной! – орет кто-то с оливы.

– Киноварной!

– Я, наверно, лучше наркотой пойду торговать, – грит Жан-Клод.

– Смотри. – Ленитропов дружок извлекает конверт из крафт-бумаги, который, даже в сумраке способен определить Ленитроп, пухл от оккупационной валюты американской армии с желтой печатью. – Подержи-ка это у себя, пока я обратно не попрошу. Похоже, Итало доберется сюда раньше Тамары, а я не уверен, кто из них…

– С таким курсом Тамара уже сегодня будет тута, а не тама, – перебивает Ленитроп голосом Граучо Маркса.

– Не пытайся подорвать мою уверенность в тебе, – советует Боров. – Ты мне нужен.

– Ну да. – Ленитроп впихивает конверт в нутренний карман. – Слышьте, а где вы такой костюмчик оторвали?

– У тебя какой размер?

– 42, средняя.

– У тебя такой же будет, – и сказав сие, он угрюмо уваливает обратно вовнутрь.

– Да и-и цепочку шикарную

! – кричит вслед Ленитроп.

Что это за чертовня? Он бродит, задает вопрос-другой. Парняга оказывается Блоджеттом Свиристелем, известным беглецом из парижской «Caserne Martier»[131], худшей каталажки на всем европейском ТВД. Специализация у Свиристеля – подделка разнообразных документов: пайковых карточек в гарнизонные лавки, паспортов, Soldbücher[132], – а побочная профессия – торговля армейским железом. Он то и дело в самоволке аж с самого сражения за Выступ, и хотя над ним висит за это вышка, он все равно по вечерам проникает на американские военные базы смотреть кино в столовке – при условии, что крутят вестерны, обожает эти навозные замесы, когда копыта гремят в металлическом матюгальнике по-над сотней ярдов нефтебочек и борозд от 2¹/²-тонок в иностранной земле, сердечко у него трепещет, словно туда ветерком подуло, многих связников своих гоняет за сводным расписанием всех киносеансов во всех оккупированных городишках на ТВД, а однажды, как известно, закоротил генеральский джип, только чтоб доехать до этого Пуатье на вечерок, поглядеть старого доброго Боба Стила или Джонни Мэка Брауна. Пускай вывеска его болтается на видном месте во всех караулках и отпечаталась в мозгах у тыщ «подснежников», но «Возвращение Джека Слейда» он посмотрел двадцать семь раз.

Сегодня сюжет – типичная романтическая интрига Второй мировой, просто очередной вечер у Рауля, касается будущей поставки опия, которую Тамара использует под гарантию ссуды Итало, который, в свою очередь, должен Свиристелю за танк «шерман», который его друг Теофиль пытается нелегально переправить в Палестину, но должен собрать несколько тысяч фунтов на взятки по обе стороны границы, поэтому выставил танк как залог, чтобы занять у Тамары, которая пустила часть ссуды Итало, чтобы ему заплатить. А опийная сделка тем временем, похоже, срывается, потому что от посредника нет вестей уже несколько недель, равно ничего не слышно и про деньги, которые Тамара ему авансировала, получив их от Рауля де ля Перлимпанпана через Свиристеля, на которого Рауль теперь давит, потому что Итало, решив, что танк уже Тамарин, возник вчера в ночи и отогнал его в Неназванное Местоположение как погашение займа, а Рауль теперь паникует. Что-то типа того.