Радуга тяготения

Похоже, в начале 1941 года британское Министерство снабжения выделило «Шеллу» исследовательский контракт на 10 000 фунтов стерлингов – хотели, чтобы «Шелл» создал ракетный двигатель, работающий не на кордите, а на чем-нибудь другом, поскольку в те времена кордитом взрывали различных людей, и уходил он со скоростью просто уймища тонн в час, на ракеты его тратить не полагалось. Команда под управлением некоего Айзека Лаббока устроила полигон для статических испытаний в Лэнгхёрсте возле Хоршема, принялась экспериментировать с жидким кислородом и авиационным бензином, и первые успешные испытания прошли в августе 42-го. Инженер Лаббок был дважды отличником в Кембридже, а также Отцом Британских Исследований Жидкого Кислорода, а чего он не знал про всякие штуки кислого рода, того и знать не стоило. Главным ассистентом его нынче – мистер Джеффри Голлин, и вот ему-то Хилэри Отскок и подчиняется.

– Ну, сам я предпочитаю «Эссо», – Ленитропу кажется, об этом стоит упомянуть. – Моя старая тачка лопала будь здоров, но была гурман. Как ни залью «Шелл», так целую бутыль «Бромо» в бак плескать приходилось, чтоб только у этой бедной ебучки «терраплейна» желудок не расстраивался.

– Вообще-то, – брови капитана Отскока, преданного компании на 110 %, рьяно ходят вверх-вниз, помогая ему выпутаться, – мы тогда занимались только перевозками и хранением. В те дни, до япошек и фашистов, понимаете, производством и очисткой занимались голландцы, контора в Гааге.

Ленитроп, бедный слюнтяй, вспоминает Катье, утраченную Катье, как она произносит имя своего города, шепчет голландские слова любви, а тем временем они вдвоем минуют морские утра – другая эпоха, другой божий промысел… Секундочку.

– Это же «Bataafsche Petroleum Maatschappij, N. V.»?

– Точно.

А кроме того – негатив снимка авиафоторазведки: город, темно-бурый, весь в гирляндах водяных пятен, вечно не хватает времени толком просушить…

– Вы, остолопы, вообще осознаёте, – его также пытаются научить английскому английскому, бог знает, зачем, а выходит, как у Кэри Гранта, – что Фриц – ну, старина Фриц, понимаете, – как раз в этой Гааге и был, палил своими проклятыми ракетами по Лондону, и-и при этом использовал… здание штаб-квартиры «Ройял датч шелл», на Йосефа Исраэлплейна, если не ошибаюсь, там передатчик радионаведения стоял? Что это за причудливая срань, старик?

Отскок пялится на него, побрякивая своими брюшными брюликами, в точности не постигая, как к этому Ленитропу относиться.

– Я в смысле, – тот уже распаляет себя до суеты: его лишь несколько задевает, тут ссориться-то не из-за чего, или как? – не поражает ли вас некоторой странностью: вы, шелловцы, сращиваете свой

двигатель на жидком топливе по свою сторону Канала, если угодно, а их парни палят в вас своей чертовней с вашей же собственной… проклятущей… «шелловской» передающей вышки, изволите ли видеть.

– Нет, я не вижу, как это… к чему вы клоните? Они же наверняка просто выбрали самое высокое здание в городе, и чтоб располагалось на прямой от их стартовых площадок до Лондона.

– Да, и к тому же – на нужном расстоянии, не забывайте – ровно в двенадцати километрах от огневой позиции. Эй? Вот именно к этому я и клоню. – Погоди, о погоди-ка. Вот к этому

он клонит?

– Ну, я в таком разрезе никогда не думал.

Я тоже, Джексон. Ох, и я не кумекал, народ…

Хилэри Отскок и его Озадаченная Улыбка. Еще один невинный простак, эдакий неброский энтузиаст, как и сэр Стивен Додсон-Груз. Но:

Паремии для Параноиков, 2: Невинность тварей обратно пропорциональна безнравственности Хозяина.

– Надеюсь, ничего лишнего я не ляпнул.

– Эт как?

– Вы, кажется… – Отскок выдыхает то, что пытается выдать за дружественный хмычок, – переполошились.

Нормально так переполошился. Клянусь челюстями и клыками некоей Твари, некоего Присутствия, столь огромного, что его никто не видит, – вот! вот чудовище, я же говорил. – Да это не чудовище, дурашка, это облака! – Нет, как же ты не видишь? Это его ноги… – Ну, а Ленитроп чует зверя в небесах: его зримые когти и чешую остальные принимают за облака и прочие благовидности… либо же все условились при Ленитропе звать их другими именами…

– Это просто «нелепое совпадение», Ленитроп.

Он научится слышать кавычки в чужой речи. Книжный такой рефлекс, может, он генетически предрасположен – все эти прежние Ленитропы таскали по синим холмам Библии, такие же хозяйственные принадлежности, как и прочее, зубрили по главам и стихам конструкции Ковчегов, Храмов, Провидческих Престолов – все материалы и размеры. Коих данные всегда, ближе или дальше, были непостижимой несомненностью Господа.

Ну а есть ли у Энии более приличествующий способ одним холодным утром Сообразить, нежели вот такой: