Районы

На сегодня существовало еще одно невероятно важное, но вместе с тем неприятное дело. Хотя, неприятное ли? Я похолодел от ужаса, потому что понял, допрос, возможно, с элементами пыток, не вызывал во мне никаких мучительных ассоциаций. Возмозно даже наоборот, мне самому хотелось поскорее этим заняться.

Нет, будь Алиса свободна, да еще полна сил, вопрос бы решился сам собой. Однако не всегда все идет по задуманному нам плану. У меня так практически никогда. Поэтому пришлось импровизировать.

— Что, тихо? — спросил я у Крыла, закончив с приготовлениями. Пацан откровенно скучал у подвала. Тюремщиком ему быть явно не нравилось.

— Ага. Эта, которая красивая, пару раз пыталась со второй поговорить, но та ей не отвечает.

— Неужели? — пропустил я мимо ушей сообщение про «красивую». У меня в его возрасте некрасивыми женщины были лишь в случае, если у них отсутствовала одна из конечностей или половина зубов. И то, это являлось скорее определенным неудобством, не более.

— Ага, — кивнул пацан. — Но я проверил, с ними все в порядке.

— Теперь давай я проверю. Ты уж прости, я старый извращенец, начну с некрасивой.

А если говорить проще, с той, которая, по моему мнению, наиболее расположена к конструктивной беседе.

Подвал был узкий, с низким потолком, с крохотными отгороженными клетушками-комнатками, где хозяева давным-давном хранили зимние колеса, велосипеды, лыжи, соленья и припорошенные пылью пакеты с важными вещами, которые жалко выкинуть и которые когда-нибудь обязательно пригодятся (на самом деле нет).

Пахло здесь сыростью, паутиной и землей. Не самое приятное местечко для лечения органов дыхания, как по мне. С другой стороны, валькирии здесь явно ненадолго.

За дверью с нарисованной мелом цифрой один и навесным замком послышалось шуршание, однако вперед пленница не подалась. Здесь сидела Бумажница. Сидит, ну и пусть себе сидит.

Я пошел по коридору дальше, дойдя до цифры двенадцать. Замок здесь заменяла скрученная проволока. Пришлось разматывать. После я щелкнул тумблером справа от двери и кладовая осветилась ярким светом от единственной лампочки в сто ватт.

Каменюка зажмурилась, прикрывая глаза рукой, и буквально вжалась в угол. А я осмотрелся. Помещение полтора на два с половиной, у дальней стены самодельные стеллажи из дерева в три ряда и с десяток трехлитровых банок с чем-то, что когда-то было вареньем. Проржавевшие металлические крышки и кудрявая плесень внутри тонко намекали, что лучше эти запасы не трогать.

— Привет, — негромко сказал я, присаживаясь на корточки.

Девчонка мне не ответила, все еще пытаясь привыкнуть к свету. А я и не торопил ее. Некуда было. Зато стала разговорчивой другая валькирия. И полминуты не прошло, как я зашел к пленнице, а подвал уже наполнился голосом Бумажницы.

— Каменюка, не вздумай ему ничего сказать! Подумай о сестрах!

— Не бойся, — негромко сказал я, — эта дурная нас не слышит. Я правда хочу с тобой поговорить. Поверь, с теми, кто ведет себя адекватно, я умею быть благодарным.

Я говорил и вместе с тем неторопливо доставал прихваченную у Гром-бабы нехитрую снедь: нашего любимца — консервированного цыпленка, несколько галет, сладкие крекеры и чай с сахаром в жестяной кружке.

— Бежать, используя свои способности, даже не пытайся, — предупредил я. — Видела, как я убил твоих, так называемых, сестер?

Каменюка торопливо кивнула.

— Снаружи охрана. К тому же, я умею перемещаться в пространстве. Гораздо быстрее, чем ты двигаться. Любое неосторожное движение будет воспринято, как агрессия. Со всеми вытекающими. Это понятно?

Еще один кивок.

— Ну, замечательно. Теперь поешь. Как известно, соловья баснями не кормят. А уже потом побеседуем.

Я даже спокойно придвинул Каменюке один из крохотных швейцарских ножей, где была и ложка, и вилка, после чего отстранился с самым, что ни на есть скучающим видом.

Пленница мой блеф про резкого мужика восприняла за чистую монету. Хотя, не такой уж и блеф. В случае чего я и правда могу отскочить. Вот только непонятно, что потом будет с моей бедной головушкой. Еще можно просто забрать способность Каменюки. Но все равно придется тратить энергию. Поэтому я остановился на старом добром оружие — страхе.

Если я хоть что-то понимаю в психологии, валькирия никуда не денется. Характер не тот. Да и, как я понял, мотивация.

Если поначалу Каменюка стеснялась, пытаясь подать себя как минимум одной из лучших учениц института благородных девиц, то вскоре освоилась. Даже чавкать начала. Ну, я и сам не голубых кровей, поэтому на подобное смотрел сквозь пальцы.

Изредка пленница вздрагивала от грозных выкриков Бумажницы, которая по-прежнему призывала быть верной партии и выбранному курсу. Может, запах еды почувствовала или просто ревновала. К ней красивой и независимой вон до сих пор никто не пришел.

Расправившись с продуктами, Каменюка схватилась двумя руками за кружку, и уже из-за нее внимательно поглядывала на меня. Забавно, но что-то в ее взгляде изменилось. Теперь это был не страх, а предельная осторожность. А ведь мне этот импровизированный обед почти ничего не стоил.