Райская птичка

– Мы до сих пор не вернули вам тарелку из-под пирога. Похоже, я вам обязана. Но только если вы будете звать меня Элис.

– Договорились. Элис. Орион ничем не отличается от других маленьких городков. Сплетни здесь валюта. Учитывая, что мы соседи и выказали взаимный интерес друг к другу, я подумал, что вы могли бы рассказать мне кое-что о себе.

Он поднял бровь и пристально на нее посмотрел.

Если он думал, что она уклонится от поединка, его ждало разочарование.

– Так это и есть расплата? – спросила она. – Или вы просто хотите сказать, что предпочитаете получать новости из первых рук? Вполне справедливо. Вам известно, что я не косоглазая. Чего же еще вы не знаете?

– Есть пара вещей. Ваше второе имя, например.

Это вызвало у Элис улыбку. Нелепый вопрос, но хотя бы неожиданный.

– Кэтрин.

– Элис Кэтрин Кесслер. Вас назвали в честь матери?

– В честь бабушки. Кэтрин было также вторым именем моей мамы.

– Гм. За это мне могут налить пива у Смитти, но не больше. У вас есть любимое дерево? Тайная страсть? Цветок, к которому вы неравнодушны?

Прилив подозрительности заставил ее сесть ровнее. Вопросы Финея были совершенно невинными. Но это напоминало детскую игру «Пелманизм»[31], где карты открывают по одной, чтобы найти совпадающие. Ответ на один вопрос ничего не выдаст. Но стоит сопоставить его с другим, и окажется, что она дала Финею подсказку. А этим она заниматься не собиралась. Пусть люди думают, что хотят. Она не выложит на блюдце свое прошлое, чтобы они приправили им свой ужин.

– Цветы во дворе все довольно милые. У меня нет любимцев.

– Возможно, они бы появились, если бы вы чаще выходили из дому.

– И кто из нас двоих шпион?

– Я бы не сказал, что наши проступки равноценны. В конце концов, мы соседи. Я живу напротив. Вы здесь больше года, но я никогда не вижу вас в городе. Вашу сестру – да. Но не вас.

Еще бы он не видел Натали. Ее сестра предпринимала все необходимые шаги, чтобы втереться в доверие к жителям Ориона, кроме приглашений в дом. Порой Элис даже замечала, как Натали поглядывает на Финея, хотя в ее наблюдениях не было скрытности, а улыбка, с которой она на него смотрела, ничего в себе не таила. В такие минуты Элис хотелось его предупредить.

– Если только у вас нет более интересных занятий, чем весь день гипнотизировать вход в этот дом, я не понимаю, откуда такая уверенность в моих приходах и уходах. Или в их отсутствии. Вам не приходило в голову, что я могу покидать дом, пока вы на работе?

– Нет, мэм. Не приходило. Разумеется, я работаю не дома, о чем, – с особым акцентом добавил он, – вы, вероятно, знаете. Возможно, у вас даже есть особая графа в каком-нибудь блокноте – его приходы и уходы. Но я признаю, что такой вариант не исключен.

– И чем же вы занимаетесь, Финей, когда не тревожитесь о моем предположительном излишнем домоседстве?

Он расплылся в улыбке, и Элис поняла, что он раскусил ее робкую попытку переменить тему.

– Кажется, мы говорили о вас, Элис, но я с радостью расскажу все, что вам захочется знать. Только предупреждаю заранее, что за мою историю вам даже пива не нальют. Я чиню для людей вещи. С апреля помогаю им с тяжелой работой. Занятий много, коронное одно.

– Какое же?

– Прозвучит как хвастовство, но это всего лишь правда. Похоже, Бог наградил меня способностью понимать, как работают вещи, как они устроены. Дайте мне что-нибудь поломанное, и я придумаю, как его починить. Не важно, какие части: шестеренки или провода, схемы, рычаги или двигатели. Я чувствую себя счастливее всего, когда передо мной находится что-то, в чем нужно разобраться.

Его искренность обезоружила Элис. Он говорил правду. Она видела это по тому, как загорались его глаза и как подрагивали его пальцы, когда он вспоминал о ремонте. Его тело сковывала знакомая ей напряженность. Он умел замирать и сосредотачиваться на чем-то одном.

– У нас с вами есть кое-что общее. По моему непростительно навязчивому поведению не скажешь, но я тоже человек замкнутый. Я осел здесь после армии. Большинство народу живут в этом городе всю жизнь, точно так же, как их родители и дедушки с бабушками. В такие города не переезжают – из них вырастают. Вот почему мы с вами диковинки. Людям интересно, зачем мы приехали.

Приходилось признать, что у нее к нему тоже имелись кое-какие вопросы: зачем он сюда приехал? где он жил раньше? есть ли у него семья? Он был ненамного старше Элис, и рана на ноге должна была привнести в его характер долю критичности, настороженной наблюдательности, к которой она привыкла. Это их роднило. Плюс они оба были здесь, в этом городе. Вопреки всем опасениям и сомнениям, Элис задумалась, каково было бы иметь друга. Кого-то, кому можно довериться. Хотя они с Натали почти не разговаривали, отсутствие сестры в дневные часы усугубляло пустоту дома. И какой бы симпатией Элис ни прониклась к Сейси, экономка была достаточно умна, чтобы понимать, кто оплачивает счета, а потому тщательно выполняла свою работу, которая почти не оставляла времени на разговоры. Элис начала задумываться, не станет ли одиночество ее погибелью, при всем богатстве других возможностей.