Райская птичка

– Не знаю. Сейси принесла ее из комнаты твоей сестры. Сказала, что нашла ее в шкафу, – Финей умолк, и Элис поняла, что он подбирает слова. – Прошло всего пару недель, и, возможно, еще слишком рано, но в какой-то момент это придется решить. Теперь ее комнаты свободны, и они могут тебе понадобиться.

Элис улыбнулась ему:

– Зачем они мне? Думаешь, со второго этажа открывается лучший вид?

Финей прочистил горло.

– В них можно пустить жильца.

Он поднял на нее глаза, как будто ждал, что она возразит. Элис стало не по себе при мысли, что в доме – в ее доме – появится чужак, но, понимая, что ее возможности ограничены, она продолжила шутливым тоном:

– Так вы с Сейси теперь сговорились против меня?

– Я мог бы провести тебя наверх, если ты хочешь заняться этим сама. Но Сейси подумала, что будет легче, если она начнет спускать вещи вниз. Тише едешь, дальше будешь. Она взялась убирать в спальне Натали, чтобы ты посмотрела, что оставить, что продать.

– А что сжечь?

– Ты держишься лучше, чем я ожидал.

– А что мне остается, кроме как быть практичной?

Если бы она могла выбирать, согласилась бы она на жизнь без Натали? Сказать Финею, что они никогда не были близки, означало бы перечеркнуть все детство, когда они с сестрой по очереди лизали «зеленые марки» «Сперри энд Хатчинсон»[36] и наклеивали их в альбом; когда Натали заплетала их длинные волосы в одну общую косу и говорила: «Теперь мы везде будем ходить вместе». Все те моменты, когда сестра локтями расталкивала ее обидчиков с дороги, и ее лицо горело едва сдерживаемой яростью; когда она брала на себя вину за ее мелкие проступки – украденную жвачку, разбитую вазу, плевок на школьном дворе, – бодаясь с отцом на равных, встречая его скупые наказания волевым равнодушием. Почему все изменилось? Что она сделала?

В какой-то момент юности между ними, под самой поверхностью, возникла магнитная сила. Разнонаправленные эмоции гнева и любви, преданности и зависти засновали взад-вперед. Натали лучше всех знала, как ее побольнее уколоть. Элис думала, что всему виной ее артрит, громыхающий кандалами излишнего внимания и денег: внимания, которого болезнь требовала от их родителей, когда те еще были живы; денег, которые привязали к ней Натали после их смерти. Жизнь, которую вела Натали, ее манера привлекать к себе людей только для того, чтобы потом с расчетливой жестокостью их оттолкнуть, разрушила все связи, которые когда-то были между ними. Повзрослев, они сосуществовали как чужаки без общего языка, прибитые к одному острову на обломках двух разных кораблей. Но теперь, когда Натали не стало, Элис ощущала не только пустоту, но и незавершенность: как в случаях с фантомными болями в ампутированной конечности, ее мучило нечто, чего больше не было. Фрэнки был отчасти прав, когда говорил о привидениях. Старшая сестра, та, что была защитницей и покровительницей Элис, по-прежнему блуждала в ее памяти и не желала ослабить хватку, в которой держала ее сердце.

Финей сгорбился над своим блокнотом, передвигая обязательства с одного края стола на другой, а Элис взялась за коробки из комнаты Натали. Она была потрясена, когда на первой же бумажке увидела знакомый размашистый почерк сестры. Это был какой-то документ от компании по управлению собственностью «Стил энд Грин».

– Как думаешь, что это?

Она подняла бумагу к свету, и Финей стал читать документ, беззвучно шевеля губами. Потом он нахмурился и перечитал его снова.

– Элис, разве ты не говорила, что вы с Натали продали дом в Коннектикуте?

Элис без предупреждения занесло на тридцать пять лет назад, да с такой скоростью, что у нее перехватило дух. Она услышала, как градины разбиваются о крышу, и почувствовала озоновый запах, который оставляли по себе удары молний. Ветер завыл, как зверь, завизжал и застонал, заскребся в двери. Она почувствовала пронизывающую боль внизу спины, от которой ее чуть не согнуло пополам.

– Мы действительно продали его. Сразу после урагана. Натали сказала, что после подтопления у нас серьезно повредился фундамент, а денег на ремонт не хватало. Мы выставили его на продажу как есть. Человек из агентства недвижимости сразу нашел покупателей. Молодую пару.

С ребенком, подумала она, но вслух этого не сказала.

– Это похоже на договор между доверенным лицом Кесслеров и компанией по управлению собственностью «Стил энд Грин». Последняя выступает в качестве агента по аренде недвижимости, которой владеет доверитель. Речь идет о жилом доме № 700 по улице Стоунхоуп-вэй в городе Вудридж, штат Коннектикут.

– Не может быть. Это наш старый адрес. Дом продали. Возможно, тот агент работал на «Стил энд Грин»?

– Не помнишь, ты ничего не подписывала?

– Нет, конечно, нет. Я бы никому не отписала наш дом. Я вообще не хотела оттуда переезжать.

Финей пошарил в коробке и достал другие документы:

– Вот подписанное арендное соглашение. Элис, ваш старый дом не продали. Эта собственность сдается в аренду. Судя по всему, Натали получала чеки от управляющей компании.

– Но она говорила, что мы должны уехать. И у нас никогда не было денег…