Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

Фрэнсису было нелегко расстаться с Морин. У ресторана «Герб Дублина», где ее смена начиналась в шесть часов, он заявил ей, что придет к закрытию, чтобы проводить ее домой. Пожав друг другу руки, что было похоже скорей на ласку, чем на рукопожатие, они расстались. С радостным сердцем Фрэнсис отправился бродить по близлежащим кварталам, прося у Бога, чтобы время двигалось вперед, как можно скорей. Но в восемь вечера он все же не выдержал и вернулся в «Герб Дублина», сочтя, что нет никаких препятствий тому, чтобы именно там поесть. Морин была так поражена его неожиданным появлением, что ошиблась и подала взбитые сливки джентльмену, заказавшему жаркое из баранины, которое она, в свою очередь, сунула под нос даме, заказавшей эти самые сливки для достойного завершения своего ужина. Посыпались замечания, за ними последовали извинения, и патрон, удивившись, что Морин не огрызается, подумал, что ирландку либо подменили, либо она заболела…

Бессетт сел за стол рядом с господином, представлявшим собой классический тип старого холостяка, мелочного и недоверчивого, который ковырялся в тарелке, словно хотел найти в ней материальное доказательство того, что его хотят отравить. Но у Фрэнсиса было слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на мрачный вид этого джентльмена. Преисполненный радости он вступил в разговор:

— Отличный день, не правда ли?

Тот поглядел на него пустыми глазами и холодно спросил:

— Вы обращаетесь ко мне, сэр?

— Конечно…

— Мне кажется, мы не представлены друг другу?

И он с прежним усердием принялся за свои поиски в тарелке. После минутного колебания Бессетт решил не останавливаться перед этим обстоятельством.

— Мое имя — Фрэнсис Бессетт.

Тот на секунду прекратил работу ножом.

— А?

Затем он поднес ко рту кусочек мяса и стал разжевывать его с особой предосторожностью. Удивленный Фрэнсис спросил:

— Это что, невкусно?

— А вас это касается? Впрочем, хотите знать правду? Так вот, это мясо совершенно несъедобно, и, если бы государственные контролеры исправно несли свою службу, этот кабак давно бы закрыли, а хозяин оказался бы в тюрьме! Вот уже три года я прихожу сюда каждый день, и ни разу мне не подали ничего свежего…

— Тогда зачем же вы сюда ходите?

— По причине, касающейся только меня, и в которую вам не стоит совать свой нос.

Здесь разговор прервался, поскольку к Фрэнсису за заказом подошла Морин, которой он предоставил право самой выбрать для него меню. Когда девушка отошла, сосед проворчал:

— Она вам принесет все объедки, которые они еще не выбросили!

— Не думаю. Она слишком красива, чтобы быть нечестной!

— Красива? Мне так не кажется… А насчет честности — это просто смешно! Сразу видно, что вы ее еще не знаете!

Разговор стал принимать оборот, который совершенно не понравился Бессетту. Он уже сожалел, что заговорился с этим хамом.

— Она прекрасно уживается с патроном. Я хожу сюда вот уже три года, и она ни разу не принесла мне чего-нибудь вкусного! А почему? Потому, что я не из тех кретинов, которые говорят ей комплименты и водят в кино!

Он понизил голос, чтобы доверительно прошептать:

— Если хотите знать, она здесь для того, чтобы завлекать дураков!

Раздался звонкий звук пощечины, заставивший вскочить со своего места владельца ресторана, рассматривавшего клиентов, словно пастух стадо. От неожиданности Морин едва не выпустила из рук тарелку с рагу, а сидевшие за столами застыли в ожидании того, что должно было произойти вслед за этим звуком. Однако ничего интересного не последовало. Получивший пощечину был настолько поражен, что даже не рассердился, а только лишь пробормотал:

— Вы… вы мне…

— Я дал вам пощечину потому, что вы оскорбили эту девушку!

Услышав это, Морин поспешила к ним.

— Он меня оскорбил?

— Как сказать, мисс… Это недоразумение… Я, возможно, не так выразился… Дайте мне, пожалуйста, счет…

Бессетт оборвал его:

— Не стоит!.. Я сам его оплачу…

Сосед Фрэнсиса мгновенно исчез, и поскольку дело было в Англии, каждый из присутствовавших вернулся к своему занятию. Морин послала Фрэнсису самую очаровательную улыбку, и он почувствовал себя средневековым рыцарем, победившим обидчика своей дамы. Напротив него сел хозяин ресторана.

— Вы позволите, сэр?

— Прошу вас.

— Дело вот в чем, сэр… Я узнал вас. Это вас Морин испачкала тортом в тот вечер. Сегодня вы дали оплеуху старому клиенту. Конечно, у вас могут быть на то свои причины, но здесь ресторан, а не боксерский ринг и не арена цирка… Прошу вас не обижаться, сэр, но будет лучше, если вы выберете другое заведение для ваших номеров… Я уже не так молод, понимаете? И я не хотел бы разориться на старости лет…

* * *