Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

Бессетт проводил Морин до Спарлинг Стрит, и, пока они шли, то все время смеялись над человеком, получившим оплеуху. Узнав, что тот сказал о ней, Морин поклялась, что если он посмеет появиться в ресторане, она сама выскажет ему все, что о нем думает, даже если это будет стоить ей места. Кроме того, они уже решили, что будущая супруга Фрэнсиса Бессетта не может работать официанткой в ресторане, и как только упрямство Пэтрика будет сломлено, она тут же вернет свой фартук хозяину. Впервые за все время, что они были знакомы, они обменялись долгим поцелуем у дома О'Миллой, и этот поцелуй был настолько фотогеничен, что заставил случайного прохожего присвистнуть, что и разъединило их объятия.

Прежде, чем идти обратно, Фрэнсис проверил, не следует ли за ним какая-нибудь машина. Ничего не заметив, он быстрым шагом направился обратно. Сворачивая на Шоуз Элли, он внезапно натолкнулся на какую-то живую гору. От столкновения шляпа сползла ему на глаза. Пока он поправлял ее, то почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в живот, и уже знакомый голос прошептал:

— Уверен, вы уделите мне минуту внимания, сэр?

Бессетт понял, что перед ним человек в клетчатом костюме, а то, что мешало ему дышать, было стволом револьвера.

— Вы пойдете рядом со мной, и мы прогуляемся, как старые друзья… Кстати, нам ведь ничто не мешает быть друзьями?

— Позвольте вам заметить, что для друга у вас странные манеры, а?

Толстяк добродушно рассмеялся.

— Вы сами — очень странный человек. Так что — лады? Вы согласны прогуляться без фокусов? У меня от жалости лопнет сердце, если придется всадить в вас пулю.

— Меня это тоже не обрадует. Ладно, пойдемте!

— Значит — порядок, а?

Джонни взял Фрэнсиса под руку, и они не спеша направились к Пиерхеду.

— Похоже, мы с моим приятелем ошиблись, и вы не участвуете в деле. Мы бы хотели… мы ведь не бандиты, а ваша девочка и вы сами даже симпатичны…

— Весьма лестно с вашей стороны.

— Вот только эти четыреста фунтов, что вы у нас стащили. Вы мне нравитесь, но все же не настолько, чтобы я сделал вам такой подарок к свадьбе… и, представьте себе, если я их не верну, мне придется платить самому… А где мне найти такую сумму? Надеюсь, вы их не потратили, а?

— Нет.

— Ух! Вы избавили меня от сильных переживаний! Тогда заглянем к вам, вы их отдадите и больше никогда нас не увидите. Идет?

— Идет, но все это можно сделать еще проще: они при мне.

— Не может быть?!

— Именно так!

— Тогда мне невероятно повезло!

— Я не могу спокойно жить с тех пор, как вы мне их сунули. Я все время боюсь, что потеряю их или у меня их украдут… Поэтому я ношу их в кармане.

— Вы отличный парень! Сожалею, что пришлось помять вам бока, но я ведь раньше не мог этого знать, а? Я избавлю вас от этих хлопот: давайте сюда деньги…

Бессетт потянулся к внутреннему карману пиджака. Джонни схватил его за руку.

— Без шуток, ладно? Было бы глупо испортить все дело!

— Успокойтесь, я не собираюсь превращаться в ходячий арсенал. Мне и так уже надоело быть сейфом с ногами!

Толстяк прыснул:

— А вы мне нравитесь, дружище… и если вам когда-нибудь понадобится помощь, вы всегда сможете обратиться ко мне. О цене договоримся… Так что же денежки?

Бессетт вынул конверт и протянул его Джонни. Гангстер недоверчиво приказал:

— Откройте!

Фрэнсис подчинился. При виде банкнот его спутник облегченно вздохнул.

— Здесь все?

— Я к ним не притрагивался.

— Верю вам на слово и надеюсь, что вы не пожалеете об этом. Кстати, надеюсь, для вашей же пользы… Ладно, приятель! Не думаю, что мы еще увидимся. Передайте привет малышке и постарайтесь быть с ней счастливы!

Он отстранился и исчез в темноте Тейбли Стрит. Бедняга Джонни!.. Он не догадывался, что банкноты, которым он так обрадовался, вскоре приведут его прямо в тюрьму на определенное количество лет. Фрэнсис зашел в телефонную будку и позвонил инспектору Хеслопу. Ему ответили, что инспектора нет на месте. Тогда он попросил передать инспектору, что фунты — у Джонни, и что он носит их при себе. Итак, дело подходило к концу. Ему и Морин больше нечего бояться. Но сможет ли Хеслоп заставить Джонни назвать своих сообщников? Фрэнсис надеялся на это: тогда бы ему не пришлось свидетельствовать против Берта Лимсея. Им займется инспектор, как только задержанный ступит на путь признания. От этой мысли на душе у него стало легко, но одновременно и грустно. Он не мог думать об отчаянии Клайва Лимсея, когда тот узнает, что его сын…

* * *

Джошуа Мелитт очень холодно ответил на приветствие Бессетта, когда на следующее утро они встретились у двери кабинета Лимсея перед ежедневным совещанием. Если Берт сделал вид, что не заметил Фрэнсиса, то его отец протянул ему руку.

— Как ваши дела?

— Благодарю, сэр, хорошо.

— Значит, со вчерашнего дня не возникло никаких проблем?

— Наоборот, все уладилось.

— Да?

Желая все же предупредить Берта, чтобы тот успел скрыться, Бессетт рассказал о встрече с Джонни и заключил:

— Этот негодяй даже не догадывается, что полиция записала номера банкнот, и что ей известно его имя: Джонни или Блади-Джонни. Я думаю, что когда его возьмут, он назовет имена тех, на кого работал.