Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Наконец, император Тит окружает Иерусалим и осаждает его. Здесь Флавий вставляет уже проанализированное нами выше подробное описание Иерусалима, трех его крепостных стен и Храма.

Отметим здесь достаточно яркое соответствие «античной» и ордынской версий. Иосиф Флавий постоянно подчеркивает, что народ Иерусалима в целом ЖЕЛАЛ ПРИХОДА РИМЛЯН. По той причине, что Иерусалим был фактически захвачен евреями-мятежниками, чинившими несправедливости по отношению к простым жителям. Причем мятежники враждовали друг с другом, еще более усугубляя бедственное положение столицы и государства. Флавий пишет, например, следующее: «Народ как раз в это время (то есть когда к Иерусалиму подошли римские легионы — Авт.) воспрянул духом среди убийств и грабежей: он рассчитывал вздохнуть свободно, пока мятежники отвлечены делами вне города, и надеялся расправиться с ними, если перевес окажется на стороне римлян» [877], с. 312.

Но ведь это — практически точное описание событий, происходивших в оккупированной поляками Москве в 1610–1612 годах. Большинство москвичей жаждало своего скорейшего освобождения войсками Скопина-Шуйского, а также — ратью Минина и Пожарского. То есть симпатии простых жителей столицы были на стороне внешних войск, подходивших к Москве. В самой же Москве царила смута, поскольку захватившие власть поляки, ливонцы, немцы, венгры, часть предателей-бояр, ставших на сторону оккупантов, постоянно враждовали между собой, пытаясь перехватить бразды правления. При этом, конечно, все они единогласно против освободительных войск Скопина-Минина-Пожарского (объединенных Флавием под единым названием «легионы императора Тита»).

Точно так же, согласно Флавию, мятежники в Иерусалиме, несмотря на внутренние распри, мгновенно объединились, когда снаружи появилась опасность со стороны римской армии Тита. В частности, Флавий сообщает следующее: «И вот, забыв о ненависти и взаимных раздорах, они (иудейские мятежники — Авт.) встали плечом к плечу, как один человек, и, заняв позиции на стене, принялись метать в осадные сооружения ТЫСЯЧИ ПЫЛАЮЩИХ ГОЛОВНЕЙ И ЗАСЫПАТЬ ГРАДОМ КАМНЕЙ тех, кто приводил в движение стенобитные орудия» [877], с. 314. Кстати, тут, вероятно, у Флавия описаны пушки, бывшие как у нападающих, так и у осажденных.

Далее Флавий перечисляет много отдельных эпизодов осады Иерусалима. Битвы на подступах к городу, сражения на его стенах, удачи и поражения, борьба иудеев внутри Иерусалима между собой, атаки и контратаки, вылазки осажденных и т. д.

Аналогично, русские источники излагают тут множество военных подробностей битв за Москву и деталей ее осады. Мы не будем сравнивать эти многочисленные «античные» и ордынские сюжеты, поскольку общая картина весьма запутана, в ней участвует много персонажей. Здесь важно следующее соответствие — друг на друга накладываются два аналогичных описания осады столицы, а именно, Иерусалима и Москвы. Оба рассказа чрезвычайно схожи по общему характеру и атмосфере событий, по расстановке враждующих сил, по результату.

Между прочим, Флавий описывает осадные сооружения, изготовленные римлянами для взятия Иерусалима. Среди них были и передвижные. Аналогично, русские летописи постоянно упоминают «гуляй-города», использовавшиеся во время битв за Москву. Гуляй-город — это и есть передвижное военное сооружение, нечто вроде деревянного «танка», позволявшее вести огонь из-за прикрытия, перемещающегося на колесах. Например, ордынский гуляй-город изображен на плане Москвы Исаака Массы, приведенном нами на рис. 11.19.

Через некоторое время «античному» Титу удалось взять первую крепостную стену Иерусалима, а вскоре и вторую. Кольцо окружения неумолимо сужается. Римляне вступают в Иерусалим, оттесняя сопротивляющихся на территорию Храма, защищенного последней крепостной стеной.

В точности то же самое происходит и при осаде Москвы. Напомним, что сначала был взят Земляной город, потом Белый город. Поляки и их союзники оттеснены и оказались запертыми в Китай-городе и Кремле. При вступлении в Москву Скопин-Шуйский, а затем, через некоторое время, Минин и Пожарский, воевали, конечно, с оккупантами и изменниками, но не притесняли простых москвичей, радовавшихся появлению освободителей. Буквально то же самое рассказывает и Иосиф Флавий о постепенном продвижении римских легионов Тита на территорию Иерусалима.