Расплата

Тогда я еще не знал Андрея по-настоящему. Он был высокого роста, с худым вытянутым лицом. Его акцент варьировался от элитарно-британского до просторечно-американского, в зависимости от того, с кем Андрей разговаривал в данный момент. Светлые волосы и голубые глаза делали его менее русским, чем на то намекало его имя. С самого первого дня было ясно, что каждая женщина на этаже страшно его хочет, но похоже, Андрей не пользовался предоставляющимися возможностями. Он казался мне порядочным парнем, и я рад был протянуть ему руку помощи, если она ему понадобилась.

– Экипировка с собой?

– Что с собой?

– Экипировка. Снаряжение. Одежда для тренировок.

Вне зависимости от акцента Андрей предпочитал лексику британского варианта английского языка.

– Ага.

У «Кляйн» был хороший тренажерный зал. Большая часть штатных сотрудников пользовались им регулярно, чтобы сжечь стресс или восстановить силы. Хороший спортивный костюм позволял вам оставаться чистым лишние несколько часов.

– Езжай лифтом на этаж Б-три через десять минут и возьми с собой экипировку.

Андрей встретил меня там и провел через цокольный этаж на погрузочную площадку. Наружные двери высотой в три человеческих роста были закрыты. Восемь или девять парней кидали мячи в корзину, прикрепленную к фонарному столбу, а пятнадцать или двадцать человек наблюдали за ними. Андрей представил меня мужчине постарше в синем комбинезоне. Мужчина держал сигарету между большим и указательным пальцем.

– Питер, это Лео. Он менеджер по техническому обеспечению, работает в ночную смену.

– Итак, Питер, – Лео проглотил вторую гласную в моем имени, – Андрей говорит, ты играл в мяч в колледже.

– Да, время от времени.

– Хочешь поиграть с нами?

– Почему бы и нет?

Пока мы переодевались в душевой, Андрей объяснил мне правила. Игра шла два на два, до одиннадцати попаданий в корзину. Выигравшая команда остается на поле и не отдыхает, пока не проиграет. Каждая команда ставит на один тайм пятьдесят долларов, выигравший получает все. Конечно, настоящие ставки делались среди зрителей.

– А эти парни умеют играть? – поинтересовался я.

– Я видел их игру прошлым вечером. Некоторые ничего; другие просто отморозки. Лео судит, а он не считает нарушением то, от чего не идет кровь.

– Откуда такая секретность?

– Они все рабочие профсоюза, в основном из техподдержки или охраны. Некоторые работают в этом здании, некоторые – в других. Они не хотят, чтобы их наниматели знали, как они зарабатывают сверхурочные. Лео русский, мой соотечественник. На днях мы с ним разговорились в лифте о «Динамо», и он пригласил меня поиграть. А я поручился за тебя.

– «Динамо»?

– Одна из московских футбольных команд.

Пока мы одевались, я успел рассмотреть Андрея. Он был жилистый, как скалолаз, на левом плече у него был длинный шрам, похожий на застежку-молнию. Он увидел, куда я смотрю, и постучал по ране пальцем.

– Регби. Я был хукером – игроком в центре схватки, который должен отбивать ногой мяч обратно к линии. Игрок из команды соперников укусил нашего левого защитника за шею, тот рванулся и выдернул мне плечо прямо из сустава.

– Похоже, это классная игра.

– Вообще-то кусаться не разрешается.

– Ты много играл в баскетбол?

– Достаточно, – ответил он. – Я буду подавать тебе мяч и мешать противникам. Прорвемся.

Следующие два года мы играли один-два раза в неделю и с первого же дня выигрывали больше, чем теряли. Андрей всегда пользовался лишь парой-тройкой основных приемов, но он чувствовал игру и прекрасно проявлял себя под корзиной. Иногда на нас смотрела сотня зрителей, и тысячи долларов меняли хозяев. Лео постоянно ходил по окрестностям – искал новые таланты. Мы играли с пожарными, с несколькими рабочими из «Кон Эд» – газово-электрической компании, с парочкой грузчиков с рыбного рынка. Но настоящими соперниками были парни, которые выросли, играя в мяч на улицах Гарлема. Они играли красиво, как будто танцевали джаз – хитроумное ведение мяча, ловкие отвлекающие маневры, балетные прыжки к корзине. Мы с Андреем играли не так ярко, но хорошо работали как команда, и каждый учился предчувствовать, что другой собирается делать.

Однажды вечером, вскоре после того как я и Андрей начали играть вместе, мы пошли пропустить по паре пива. Мы сидели на столе для пикника на летней площадке небольшого ресторанчика в одном из районов Манхэттена, когда я заметил девушку, собирающуюся перейти Гринвич-стрит. На ней были джинсы, ботинки и расстегнутая кожаная куртка поверх черно-белой футболки с логотипом панк-группы «Ramones», а по плечам струились распущенные волосы. Девушка была похожа на диснеевскую принцессу, случайно очутившуюся в бедном районе. Я толкнул Андрея локтем в бок и мотнул головой в ее сторону.

– Что? – не понял он.

– То есть как это – «что»? – Я снова мотнул головой в ее сторону.

– Не мой тип.

– Ты шутишь?

Девушка рванула через дорогу, лавируя между машинами, и направилась к входу в бар. Она высмотрела нас с Андреем в полумраке и пошла, улыбаясь, к нам. Андрей встал и поцеловал ее в щеку.