Расплата

У Понго невинное лицо ребенка, ему под шестьдесят, на нем двубортный серый пиджак и желтый галстук поверх розовой рубашки с белым воротником и такими же манжетами, верхняя пуговица расстегнута, чтобы дать место его толстой шее. У него черные с проседью усы а-ля Валентино и длинные темные ресницы. Если приглядеться, то его парик похож на впавшую в спячку белку. Я усаживаюсь на свободный стул рядом с Понго, протягиваю ему руку и называю свое имя.

– Тони Понго, – представляется он. – Теннис ушел?

– У него сегодня еще несколько встреч.

– Слушай, – говорит Тони, прихлебывая граппу, – он мне сказал, ты ищешь Андрея. Я не знаю, где он и как до него добраться. В последний раз я видел его три месяца назад.

– Тогда расскажи мне о Москве.

– Что тебе до Москвы?

– Я лечу туда сегодня вечером. И хотел бы больше узнать о тамошней конторе Терндейла. Что Андрей делал, кто работал в офисе. Все в таком роде.

– Удачи тебе в этом чертовом месте. – Понго с сомнением качает головой. – Если Терндейл узнает, что я тут с тобой болтал, прощай тогда моя пенсия.

– Что им до твоей пенсии?

Ничего не говоря, он нервно барабанит толстыми пальцами по белой скатерти; кольцо на его мизинце сверкает пару раз в солнечном луче. Я должен заставить его ответить.

– Как ты очутился в Москве? – спрашиваю я.

Тони вздыхает и сутулится.

– Я чертов babbo, – заявляет он. – Идиот. Терндейл переводил часть канцелярии в Тампу. Я подумал, что погода там получше, а здесь меня, в общем-то, ничего не держит, так что я попросил перевести меня туда. Ну и дурака же я свалял! Правильно в армии учат: не высовывайся!

Я одобрительно смеюсь, а он глупо улыбается.

– Ты попросился во Флориду, а тебя перевели в Москву? Кто-то тебя очень не любит, Тони.

– Они мне круто мозги запудрили: «Нам нужен человек толковый. Мы будем тебе больше платить. Мы оплатим твой дом. У тебя будет выше пенсия. Да там всего пару лет проработать надо». Все в таком роде. Дерьмо все это. Чертова зима круглый год, выпить нечего, кроме самогона, а еда как пайка в тюрьме. А девчонки? Те, кому меньше двадцати пяти, моложе моих дочерей, а у меня на этот счет принципы. Проблема в том, что те, кому за двадцать пять, выглядят так, что краше в гроб кладут. – Разговаривая, он размахивает руками. Тони – прирожденный рассказчик.

– Что ты там делал?

– Да то же, что и здесь, в Нью-Йорке. Подтверждал положение на рынке, подбивал баланс, давал поручения банку о переводе денег, сверял подтверждения – обычное дерьмо.

– Андрей много тебе рассказывал о своей работе?

– Вообще ничего, но мне было плевать. Я просто делал свою работу и убивал время. Я могу сказать, что было в документах, но и только.

– С документами все было в порядке?

– Да, всегда. Никаких проблем не случалось. Все в Лондоне мной очень довольны, говорят, что я классно работал, и все такое.

– В бумагах все было правдой?

Понго с заговорщицким видом наклоняется ко мне.

– Ты хочешь знать, не обтяпывал ли Андрей свои делишки?

– Точно.

– С бумагами все было четко, но Москва – это же дикое место! Все связаны с мафией. По сравнению с этим чертовым местом Бруклин кажется Верхним Ист-Сайдом. Чтобы делать бизнес, надо делать бизнес. – Понго многозначительно потирает пальцы. – Но наверняка я ничего не знаю.

Пожилая официантка ставит перед Тони коктейль с креветками и вопросительно глядит на меня.

– Спасибо, пока не надо, – говорю я ей, а Тони засовывает за воротник слишком большую полотняную салфетку. Официантка вежливо кивает и исчезает.

– Ты много теряешь, – заявляет Тони с полным ртом. – Такой еды ты больше нигде не найдешь.

– Я уже поел. Ну давай, рассказывай. Что же там такое происходило и почему это не нравилось руководству? Почему все закрыли?

Тони пожимает плечами, небрежно держа за хвост наполовину съеденную креветку. Я позволяю молчанию затянуться, но Понго это, похоже, не беспокоит, он полностью сосредоточился на еде.

– Ты не замечал, не волновался ли Андрей по какому-нибудь поводу? – Я пытаюсь зайти с другого конца.

– Без понятия, – проглотив креветку, отвечает Тони. – Этот чертов тип напустил вокруг себя туману. Улыбался, говорил «привет», и все дела.

Я уверен: Тони знает, почему Уильям уволил Андрея. Нужно просто найти правильный вопрос.

– Расскажи мне об офисе.

Тони вытирает руки и хмурится.

– Там и четыре машины припарковать было нельзя. У Андрея был кабинет, и еще имелся конференц-зал. У меня был стол, и у жирной русской девки, которая отвечала на звонки, тоже был стол. Был еще один стол для посетителей. Ничего особенного.

– А посетители были?

– He-a. Да кто в здравом уме попрется хрен знает куда? У секретарши был пацан, который иногда приходил и делал кой-какие мелочи. Немного не того. Понимаешь, о чем я?

– И что пацан делал?

– Баловался с компьютерами. У Андрея была машина. Иногда пацан возил его куда-то. Может, было еще что-то.

– Как зовут секретаршу?

– Ольга Гускова.

– А пацана?

– Не знаю. У него был пирсинг на лице – большое металлическое кольцо. Зачем мне что-то о нем знать?