Расплата

Я быстро иду вниз по центральной винтовой лестнице и смотрю на вывески. На нижнем этаже обнаруживается интернет-кафе. Длинноволосый парень с пластмассовой серьгой в виде паука усаживает меня возле компьютера в кабинке с боковыми перегородками из оргстекла и услужливо меняет операционный язык на английский, получив сторублевую банкноту.

Я открываю окно браузера, создаю новый почтовый ящик на «Yahoo», вставляю диск в оптический дисковод и отправляю сам себе файлы на новый адрес. Убедившись, что файлы лежат в папке «Входящие», я вынимаю диск обратно, исцарапываю всю считываемую поверхность диска монетой и сгибаю его пополам. Диск с громким треском ломается, выбрасывая вверх тучу серебристой пыли. Соседи по кафе смотрят на меня с любопытством. Перед тем как уйти, я сметаю со стола большую часть пыли и выбрасываю ее в мусорную корзину.

Гостиница «Москва» находится как раз напротив торгового центра. Найдя таксофон в фойе, я звоню Дмитрию. С того момента как я увидел его в ГУМе, прошло минут сорок.

– Алло.

– Ты можешь говорить?

– Пошел к черту, – устало отвечает он.

– Это значит «да» или «нет»?

– Ты привел чертовых ментов в квартиру Андрея.

– Разве ты им не звонил?

– О черт, нет, ты, чертов тупой ублюдок! Ты же пользовался телефоном Андрея. Они его прослушивали.

Черт. Что я сказал Кате? Что я нахожусь в квартире Андрея и что, с моей точки зрения, исчезновение Андрея может быть связано с убийством Дженны.

– Ты не слышал, о чем они говорили?

– Отвали от меня. – Дмитрий кладет трубку. Мне пора уезжать из Москвы.

Швейцар у входа в гостиницу ловит мне такси. Шофер совершенно не говорит по-английски, но узнает название «Домодедово». Если я потороплюсь, то могу успеть на самолет Эмили.

19

Единственный рейс до Нью-Йорка без ночной стоянки принадлежал «Британским авиалиниям» и совершался через Лондон. Я дважды прохожу по всему салону самолета, после того как мы взлетели. Эмили на борту нет. Возможно, она вылетела из второго аэропорта, Шереметьево. Разочарованный и измотанный, я устраиваюсь в кресле и нажимаю кнопку вызова стюардессы.

Стюард с короткими усиками и в переднике приносит мне две миниатюрные порции виски «Лафройг», бокал, пахнущий его одеколоном, и тарелочку орехов кешью. Я споласкиваю бокал под краном в туалете, проглатываю выпивку и снова нажимаю на кнопку вызова, заказывая еще две порции. Реакция наступает мгновенно: голова начинает гудеть, а желудок – сжиматься. Я не помню, когда в последний раз ел, а остатки адреналина я потратил в очереди на паспортном контроле, пытаясь придать себе скучающий вид, пока юный прыщавый служащий заносил мои данные в компьютер. Меня начинает трясти с такой силой, что я вынужден положить руки на откидной столик, чтобы налить третью и четвертую порции, не пролив их мимо. Проглотив алкоголь, я откидываюсь в кресле и пытаюсь думать.

Даже если не учитывать вероятность того, что Эмили поможет мне связаться с Андреем, у меня все равно остаются три надежные зацепки. Во-первых, доктору Андерсон известно, кто меня преследовал, и, очутившись в Нью-Йорке, я, вероятно, смогу заставить Тиллинг убедить ее стать более покладистой. Во-вторых, этот мужчина с татуировкой в виде кота Феликса. Тиллинг, скорее всего, уже выяснила, кто он такой. И в-третьих, весьма вероятно, что мне удастся получить некоторые ответы из файлов Андрея, после того как я их декодирую. Единственное, о чем я сожалею, – что я даже не попытался расспросить Владимира. Если Андрей действительно совершил какое-то нарушение, то, полагаю, Владимир в этом деле завяз по самые уши.

Я должен бы испытывать прилив энергии, поняв, сколько всего еще предстоит сделать, но почему-то я в таком же отчаянии и так же запутался, как и в то утро, когда я засунул себе в рот отцовский пистолет. Чем больше я узнаю, тем сильнее необходимость подступиться к вопросам, о которых я предпочел бы не знать. Зачем было Андрею лгать мне? Какие секреты он скрывал? И может ли такое быть, что он частично ответствен за убийство Дженны? Я нажимаю кнопку вызова и заказываю очередную пару порций. Я всегда считал: чтобы прожить жизнь достойно, достаточно пары друзей. Дженна мертва, Катя списала меня со счетов, и я даже не знаю, что и думать об Андрее. Теннис – единственный, кто у меня остался.

Посмотрев по сторонам, я вижу, как темная ручка выхватывает орешек из моей миски. На соседнем со мной кресле сидит девочка-азиатка, очевидно летящая без сопровождения взрослых, под опекой стюардов, которые, похоже, не обращают на нее никакого внимания. На вид ей лет восемь, у нее на шее висит пластмассовый пакет с документами. Поняв, что я поймал ее на горячем, девочка прижимает подбородок к груди и смотрит на свои ярко-желтые кеды. Я придвигаю к ней орешки, а она плотно закрывает глаза, прикидываясь невидимой. Я отворачиваюсь от нее и смотрю в иллюминатор на ее размытое отражение на темной пластмассе. Проходит минута. Девочка делает почти неуловимое движение и крадет еще один орешек.