Распутье(СИ)

- А я, ты знаешь, пьяный! - продолжал бывший сосед. - А что тут трезвому делать?! Народ, видал, как веселится?!

- Тесть твой лихо отплясывает!.. Морда вся помадой размалёвана!..

- Да пошёл он, этот тесть! Бегает от одной бабы к другой! Мать Анжелкина даже жалеет его!.. С такой рожей и не работает!.. А ты слышал: меня с совхоза попёрли!

- Тебя выгнали из совхоза?! - не расслышал Костя: собеседник его, разговаривая, всё время крутил головой, озирая людей в зале.

199

- Да бригадир - козёл!.. Я его послал...подальше!.. Совхоз развалили, запчастей нету, а они ещё на мозги капают!.. А, ерунда, после праздников снова устроюсь!..

- Ну, мы пойдём! - повернулась к Косте Анжела. - Серёжа!.. С наступающим вас! хорошо вам отметить! Если муж не уснёт в гостях, то опять придём в клуб!

- Что, он будет ещё работать?! - удивился Костя.

- Будет! Часам к двум народ приходит поплясать! В прошлом году до пяти здесь были?!

- Где-то так! - подтвердила Татьяна.

- Ну ладно, до встречи!..

- Ну ладно!

Только отошла парочка молодых супругов, как подскочил Игорёк и потащил Костю и Таню танцевать. Все шестеро вновь собрались вместе, причём Лёша "успел пропустить с бывшими одноклассниками", отчего он всё время танцевал, отклоняясь на правый бок, словно залил спиртное только на одну сторону организма, и Света ежеминутно возвращала своего кавалера в положение, перпендикулярное земле. Однако развеселиться компания не успела. Сначала Игорёк психовал, оттого что кто-нибудь толкал его или их девчонок в спину, и только праздничная атмосфера удерживала парня от желания подраться. Лёша всё время нарушал единство круга. Когда же они поставили девушек в середину, защищая от размахивающих руками соседей, музыка вдруг оборвалась. Вместо песен из угла, оборудованного под эстраду, донеслись чьи-то нервные крики.

- Шнырь что ли в...ся? - сказал Игорь и подвинулся вместе с другими ближе к магнитофонам.

- ...Да ты сама пьяная, кобыла без хомута! - истошно заорал Шныряев, словно ему нужно было перекричать музыку и шум танцующих.

- Я сейчас милицию вызову! - отвечал хотя и громкий, но неуверенный женский голос.

- Вызывай! Вызывай!

200

Костя мог видеть ругающихся, встав за спиной Игорька. Тот и прокомментировал происходящее6

- Чем-то Липина, завклубом, обидела местного психа. Он у нас периодически борется за права угнетённых. Можно вынести его в сугроб, но, наверное, уже пора идти встречать Новый год.

Игорь вышел из толпы, сгрудившейся вокруг "эстрады", Костя задержался.

- Я за свои пью! Понятно тебе?! Понятно?! - кричал Шныряев, уже доведя себя до истерики и брызгая во все стороны ядовитой слюной злобы.

- Понятно! Ты мне не тыкай. Я тебе в матери гожусь.

- Да на ... мне такая мать! Поняла?!

- Ну-ка перестань материться! Выходи из клуба. Успокоишься, тогда вернёшься. Иначе прекращу танцы вообще.

- Прекратишь?! Да?! Прекратишь?! Народу отдохнуть нельзя?! Сегодня праздник! Такое раз в год бывает! Поняла?!

- Я-то поняла. Зачем ты в магнитофон полез, плёнки запутал? Без тебя справимся.

- А я тебе говорю: сегодня праздник! Людям надо отдохнуть! Это ты можешь понять?!.

И так далее. Трое или четверо уговаривали Шныряева прекратить скандал, кто-то убеждал Липину, что "на дураков лучше не обращать внимания", большинство же, понаблюдав пару минут импровизированный предновогодний концерт, кружками вело беседы о своём, пользуясь паузой.

Костя с трудом протиснулся к выходу, уверенный, что его компания уже на улице. Но в коридоре его неожиданно остановила странная личность скорее женского пола. Личность была в мужском полушубке искусственного меха, в спортивных плащевых брюках, енотовой ушанке и говорила басом.

- Ты Аксентьев? Учитель?

- Да. А что?

- Щас... Валя! Иди сюда! Здесь этот...учитель!

201

Из толпы рядом, в которой большей частью стояли подростки, хохотавшие. Насколько мог видеть Костя, с местного дурачка Гаврилы, сильно пьяного, подошла женщина лет сорока пяти, маленькая, блёклая, одетая во что-то чёрное и неопределённое.

- А, это он?! - довольно наглым тоном спросила она подругу, показывая непрямым обращением свою неприязнь.

- Он, - подтвердила та таким тонов, будто Костя попался в капкан.

Он почувствовал, как праздничное настроение вытесняется раздражением, тем более, что в первой даме признал Машку Гавриленко, но постарался сдержаться.

- Ты зачем Генку хочешь посадить? - спросила маленькая женщина.

- Какого Генку?.. А этого... Ну, во-первых, я никого садить не собираюсь. Наоборот, у него были такие намерения. А во-вторых, этого маньяка стоило бы куда-нибудь засадить, чтоб девчонки могли спокойно ходить по улицам...

- Значит, посадишь, да?! Ты тут приехал в деревню, а он уже, знаешь, сколько здесь живёт?! А ты его в зону?!.

- Кто сказал: в зону? Я только говорю, что такая мразь недостойна ходить по земле...

- А ты достойный, что ли, да?!

- Да, - твёрдо ответил Костя, чтобы прекратить переходящие уже в крик реплики собеседницы.

Та, действительно, замолчала, задохнувшись кашлем, зато подхватила скандал Машка.

- Ты же учитель! Как ты будешь учить детей, если человека посадишь?!