Распутин

- Брось, милый... Напрасный труд... Ох, дети, дети!.. - вздохнула она. - Боюсь я что-то за судьбу вашу. Чует мое сердце, что не будет у вас толка, - вот как у нас с Андреем Иванычем. Ни одного дня за двадцать пять лет не провели мы, не поспорив с ним принципиально, - с комической важностью подчеркнула она слово принципиально. - И хороший, добрый человек, и семьянин хороший, но вот чтобы непременно все у него было принципиально. То же и у вас, боюсь, будет...

- А-а, все в сборе уже! - входя с газетой в руках в комнату, сказал Андрей Иванович, писатель-народник, все в прежнем своем потертом бархатном пиджачке и большом черном галстухе бантом. - А Левушка все еще в гимназии? Нет, а в газетах-то, в газетах-то что! Ай да Керенский! Не ожидал!..

Бросив редактирование «Окшинского голоса» и радостно прилетев в Москву, Андрей Иванович скоро, однако, стал задумываться: революция, к сожалению, принимала все более и более нежелательные ему формы. Но эти свои первые разочарования он усиленно скрывал от всех. К тому же все более и более угнетала его нужда. Раньше он очень охотно поддерживал своим трудом бесплатные разные демократические журнальчики, разные симпатичные газеты для народа, и запасов у него не было совсем. Теперь, когда дороговизна росла не по дням, а по часам, а заработки все уменьшались - не хватало уже бумаги, - жить было очень трудно.

- Ну надоел твой Керенский всем досыта... - сказала Лидия Ивановна. - Ах, распустились в душе цветы... Ах, железом и кровью...

А на деле ничего нет. У него в душе цветы распускаются, а у нас в булочной опять хлеба народу не хватило. Правители тоже!

- Ну, матушка, ты все хочешь сразу!.. Получить такое наследство...

- А нехорошо наследство, так и не брал бы... - возразила Лидия Ивановна. - А то произвел себя во все чины сразу, залез в Зимний дворец да еще на наследство жаловаться будет... Никто не просил...

- Как - не просил?! - воскликнул Андрей Иванович. - Все просили... Народ просил...

- Что-то не слыхала я, как это его народ просил... - не уступала Лидия Ивановна. - Да и я вот не просила, и Галочка, и Марфа наша... Марфа вот и теперь все за царя молится, а его жидом да анчихристом величает...

- Фи, мамочка! - поморщился Андрей Иванович.

- Ты не фикай! Я за всех не ответчица! - воскликнула Лидия Ивановна. - Это не я, а Марфа такие слова выражает... А я давно говорю, что все хороши, нечего на жида все валить... Я, милый, не Марфа... А, вот она, легка на помине... Ты что? - обратилась она к своей кухарке, толстой, сонной, черноземной бабе, которая, не стучась, вошла в столовую.

- Самовар не подогреть ли? - сказала она.

- Попозднее... Может, подойдет еще кто...

- А на улице опять листки какие-то разбросали... - почесывая под мышками, лениво проговорила Марфа. - Чтобы, вишь, не воевать с немцами, а богачев чтобы скорея грабить... Большевики, что ли, какие написали... А кто говорит, что от Вильгельмы нарочно такие люди присланы, чтобы наших дураков баламутить. Индо головушка кругом идет! А Грушка... ну, ента... горничная-то у Попковых, болтала вчерась у ворот, что будто и венчать теперь не будут, а будет какой-то брак не то баранскай, не барабанскай...

- Гражданский! - поправил Гриша.

- Гражданскай? - равнодушно переспросила Марфа. - Все может быть. А она, ровно, говорила барабанскай. Какую, вишь, хошь, ту и взял, сколько с ей хошь, столько и прожил, а детей, ежели часом будут, так чтобы в приют казенный сдавать, чтобы, вишь, не мешались. Тьфу! Выучились, не сказать! А Грушка ржет, как кобыла, радуется, дурында, а чему, и сама не знает. Бесстыжий народ какой нонеча стал, бяда!

В передней раздался звонок.

- Звонит какой-то... - сказала Марфа неторопливо. - Пойтить отпереть.

- Вот вам и народ ваш весь... - сказала, вздохнув, Лидия Ивановна. - Эх вы, барабанские!

- Мне, право, странно, Лидия Ивановна, что вы, женщина культурная...

- Ну-ну, не подмазывайся... - перебила его хозяйка. - Культурная... Меня, брат, на этом не поймаешь!

Дверь отворилась, и в столовую вошел Георгиевский, большой, уверенный в себе, с пышной золотой гривой.

- А, сердитый большевик наш пришел!.. - воскликнул Андрей Иванович. - Мое почтение...

В передней снова раздался звонок.

- Ну, раз за разом... - пробормотала Лидия Ивановна, видимо, недовольная приходом Георгиевского. - Кого там еще принесло? Вам крепкий? - обратилась она к гостю.

- Что слышно новенького? - спросил Андрей Иванович.

- Все то же... - отвечал тот. - Керенский болтает, интеллигенция восхищается, рабочие массы теряют время...

- Да, уж если пошли, то надо идти до конца... - сказал решительно Гриша. - Нужен не ремонт, а коренная ломка всего... чтобы на расчищенном месте строить новый дом...

Галочка с удивлением подняла на него глаза, но в это время дверь отворилась и вошел Алексей Львов, брат Гриши.