Распутин. Вера, власть и закат Романовых

«Моя икона с колокольчиком (1911 г.) действительно научила меня распознавать людей. Сначала я не обращала достаточного внимания, не доверяла своему собственному мнению, но теперь убедилась, что эта икона и наш Друг помогли мне лучше распознавать людей. Колокольчик зазвенел бы, если б они подошли ко мне с дурными намерениями; он помешал бы им подойти ко мне – всем этим Орловым, Джунковским и Дрентельнам, которые имеют этот “странный страх” передо мною. За ними надо усиленно наблюдать. А ты, дружок, слушайся моих слов, – это не моя мудрость, а особый инстинкт, данный мне Богом помимо меня, чтобы помогать тебе».

24 и 25 сентября Александра уговаривала Николая уволить Самарина. Теперь в ее список попал и министр внутренних дел Щербатов. Императрица ужасно волновалась, что муж не исполнит ее желаний. Поскольку саму ее в это трудное время поддерживала икона с колокольчиком, она напоминала мужу об иконе и гребешке, подаренных Распутиным. «Не забудь перед заседанием министров подержать в руке образок и несколько раз расчесать волосы его гребнем». Распутин не мог находиться рядом с царем, но Александра была убеждена, что через гребешок Николаю передастся его сила. (Хотя она искренне верила в силу подобных талисманов, но дошедший до нее слух о том, что она отправляет офицеров на фронт с распутинскими «молитвенными поясками» для безопасности, ее разозлил. «Какая чепуха!» – писала она Николаю¹⁰.)

30 сентября Распутин написал царю: «Твое намерение Господь благословил, твое слово для всех мир и благоволение, а рука твоя гром и молния покорит вся»¹¹

.

Александру все более беспокоило то, что Николай никак не хочет действовать, что из его руки не исходит никаких «громов и молний». И она написала ему снова, еле сдерживая гнев: «Другие, как С.[амарин] и Щ.[ербатов], просто нас продают – такие трусы!» А потом еще раз: «С. и Щ. клевещут так много на Григ. Щербатов показывал телеграммы твои, нашего Друга и Варнавы многим лицам. Подумай, какая гадость (про Иоанна Макс.)! Это были частные телеграммы!»

В том же месяце к царю обращались и другие. На съезде земского и городского союза Владимир Гурко заявил: «Нам нужна власть с хлыстом, а не власть, которая сама под хлыстом»¹². Слова Гурко прозвучали как выстрел. Они были напечатаны в московских газетах, и Александра отправила вырезки Николаю. «Это – клеветническая двусмыслица, направленная против тебя и нашего Друга. Бог их за это накажет. Конечно, это не по-христиански так писать – пусть Господь их лучше простит и даст им покаяться!»¹³

Другие же были далеки от восторгов. 2 октября Распутин в Покровском получил анонимное письмо:

«Григорий, наше отечество разрушается, хотят заключить позорный мир. Так как ты получаешь из царской ставки шифрованные телеграммы, значит, имеешь большое влияние. Потому мы, выборные, просим тебя сделать, чтобы министры были ответственными перед народом, чтобы Государственная Дума была собрана к 23 сентября сего года для спасения нашего отечества, и если ты этого не исполнишь, то тебя убьем, пощады не будет, – рука у нас не дрогнет, как у Гусевой. Где бы ты ни был, это будет выполнено. На нас, десять человек, пал жребий»¹⁴.

Распутин не обратил на письмо никакого внимания, а вот Прасковья пришла в ужас. Безопасность мужа очень ее тревожила¹⁵.