Распутин. Вера, власть и закат Романовых

В середине июня Распутин уехал из Петрограда в Тобольск, чтобы присутствовать на церемонии канонизации Иоанна Максимовича. Губернатор Ордовский-Танаевский встретился с Распутиным в столице накануне отъезда и попытался отговорить его от поездки. Он говорил, что толпы будут слишком большими и полиция не сможет их контролировать. Его жизнь может оказаться в опасности. Распутин на предостережения губернатора внимания не обратил. Из Тобольска Распутин прислал Николаю телеграмму: «Святитель Иоанн Максимович благословляет сильной, святительской своей могучей рукой и ослепляет неверие и [вражескую] рать, нечистую силу. Просветится солнце над войсками нашими, [победит] благочестие»¹

. 15 июля он писал Вырубовой: «Причастились Святых Тайн у мощей [в Тобольске]. Все народ и простота, ни единого аристократа нет, и народ в Боге и с Богом беседует. Отправляемся к Верхотурскому»²

. Вырубова ответила, что погода на фронте неважная (холодно и дождливо), и просила помолиться, чтобы «Бог благословил фронт солнечным светом». Распутин помолился, но это не помогло. Солнце так и не вышло. К концу июля Распутин вернулся в Петроград.

Этим летом Распутину было о чем подумать. До отъезда в Тобольск он просил Александру написать Николаю письмо с вопросами и советами. Он интересовался, как следует общаться с Думой, не следует ли сменить генерал-губернатора Петрограда Александра Оболенского, что делать с длинными очередями за продуктами в столице, не следует ли поручить решение кризиса с продуктами и топливом министерству внутренних дел, а не министерству сельского хозяйства. Распутина особо тревожил рост цен на билеты на трамваях, вместо пяти копеек проезд стал стоить десять. Он просил Александру сообщить Николаю, что такое повышение «несправедливо по отношению к бедному народу – пусть облагают богатых, но не тех, которым приходится ежедневно, притом неоднократно, ездить в трамвае». Беспокоил Распутина и закон, который запрещал солдатам ездить на трамваях и конках в столице во время войны. Он просил Вырубову сообщить об этом Александре и Николаю. Он считал этот закон бессмысленным, несправедливым и порождающим в сердцах обычных солдат гнев и обиду на офицеров, которым это было позволено. По мнению Распутина, такую политику следовало прекратить. И в этом он был прав: бессмысленный унижающий закон стал важным фактором, повлиявшим на настроение общества в преддверии Февральской революции. Александра просила Николая все передать Штюрмеру и передавала ему совет Распутина: быть твердым с министрами. Распутин сообщил, что ему хотелось бы, чтобы Николай в ближайшие дни вернулся в Царское Село, чтобы обсудить с ним важные вопросы до отъезда в Тобольск³

. Николай просьбу Распутина проигнорировал и остался в Ставке.

20 июля император снова перетасовал своих министров – министерская чехарда продолжалась. Штюрмер сохранил пост премьера, но министром внутренних дел стал Александр Хвостов, бывший министр юстиции и дядя неудавшегося убийцы Алексея Хвостова. Александр Макаров стал новым министром юстиции, а министр иностранных дел Сергей Сазонов отправился в отставку, уступив свой портфель премьеру Штюрмеру⁴

. Выбор Макарова не порадовал ни Распутина, ни Александру. Оба были недовольны его действиями во время скандала с письмами, связанного с Илиодором, в 1912 году. Оба считали, что он не сделал всего необходимого для защиты императрицы. Тем не менее обоих утешало то, что Макаров не стал министром внутренних дел, о чем Николай думал в мае. Пост министра юстиции был менее влиятелен – и менее опасен⁵.

Но похоже, что Распутин уже начал интриговать против новых министров. 15 августа князь Андроников написал «совершенно секретное» письмо дворцовому коменданту Владимиру Воейкову. В нем он рассказывал о визите к нему Мануйлова и полковника Александра Резанова, помощника Батюшина. По словам Андроникова, Мануйлов сообщил ему, что занят разными делами по дискредитации Хвостова, Макарова и Штюрмера. «Гр. Еф. Распутин играет главную роль во всем этом, он гипнотизирует против Хвостова, говоря, что он точно как Алексей Николаевич Хвостов». На Макарова он начал нападать, когда тот не проявил по отношению к Распутину должного уважения.