Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Отклик на статью был настолько сильным, что 12 апреля Новоселов опубликовал продолжение «Ещё нечто о Григории Распутине» (Московские ведомости, 30.03.1910). Он писал, что получил много писем от тех, кто знал Распутина, и письма эти подтверждают написанное в первой статье. Во второй статье утверждалось, что она никоим образом не является нападками какой-либо партии на Черную сотню, но направлена исключительно против Распутина. Новоселов подчеркивал, что даже Феофан, некогда один из главных покровителей Распутина, увидел его в истинном свете и теперь выступает против него и рвет все связи с ложным старцем. Прочитав статью Новоселова, Феофан написал ему письмо, в котором говорил, что Распутина уже не спасти: «Он все более впадает в прелесть, и под влиянием бесовской силы он перешел на темную сторону и упорствует в своем ложном учении, чтобы остаться в краю лжи»¹³

.

На этом «Московские ведомости» не остановились. К этой теме газета вернулась 13 мая. Поводом стало выступление Илиодора, недавно опубликованное в царицынской газете. Илиодор говорил, что Распутин действительно «сильно любит женщин, ласкает и целует их, но не так, как грешники, но с особой святостью». По мнению газеты, эти слова окончательно доказывали, что Распутин – хлыст, то есть принадлежит к секте, запрещенной законом как вредоносная и непозволительная. Тихомиров и его газета требовали ответов. Почему Синод не расследует дело Распутина? Почему обер-прокурор не интересуется этим человеком? Если опубликованные сведения верны и Распутин – действительно хлыст, то как же Синод позволяет своим священникам, в частности Илиодору, публично его защищать? «Личность Григория Распутина должна быть выяснена, и соблазн должен быть прекращен», – требовали «Московские ведомости»¹⁴

.

Тихомиров пытался использовать прессу для того, чтобы открыть глаза царю на истинное положение дел (как он его видел) с Распутиным и ту опасность, какую он представляет для трона. Ему это не удалось. Услышав о скандале, Николай глубоко разочаровался в действиях Тихомирова и отказался встречаться с ним. Тихомиров был расстроен и опечален, но не сожалел о сделанном: «Значит, так тому и быть. Я просто должен подчиниться обнажить духовное разложение». Позже Столыпин говорил Тихомирову, что он совершил поступок героический, но утратил доверие царя, и это дорого ему обошлось. Разочарование было взаимным, хотя Тихомиров пострадал больше: он утратил доверие к монарху. Это событие помогает нам понять, как Распутин превращал верных сторонников императора в его злейших врагов. В дневнике Тихомиров писал о своем глубоком разочаровании и пессимистическом взгляде на будущее России:

«С таким императором ничего, кроме революционной “смуты”, невозможно; […] На престол взошел “русский интеллигент”, не революционного, конечно, типа, а “либерального”, слабосильного, рыхлого, “прекраснодушного” типа, абсолютно не понимающего действительных законов жизни […] Царя нет, и никто его не хочет… Церковь… Да и она падает. Вера исчезает… Народ русский!»¹⁵