Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота»

Дон Хуан Австрийский взял на себя руководство центром флотилии, венецианскому адмиралу Агустино Барбариго был поручен ее левый фланг, адмирал Андреа Дориа возглавил правый, а испанцу Альваро де Басану было отдано командование резервом. Галера «Ла-Маркеса» с братьями Сервантес входила в третью эскадру венецианца Барбариго на левом фланге развернувшихся для вступления в бой кораблей. Турецкий флот был вначале выстроен в форме полумесяца под командованием Али-паши. Увидев более выгодный для ведения боя строй христиан, он решил его повторить своими кораблями и занял свое место прямо в их центре. На его левом фланге командовал губернатор Алжира паша Улуч Али, а губернатор Александрии Мухамед Саулак занял позиции на правом.

После выхода на наступательные линии эскадры противников начали постепенно и осторожно, внимательно следя друг за другом, двигаться на встречу с уготованной им судьбой. Все участники надвигавшейся грозной битвы, все более сближаясь с каждой минутой, испытывали очень сильное нервное напряжение в ожидании готового раздаться в любое мгновение сигнала своих командиров бросаться на противника. Али-паша, придвигаясь к правому флангу христиан во главе с адмиралом Дориа, решил его обойти своим маневром и тем самым заставить выйти в открытое море. Этот хитрый ход ему удался, так как галеры христиан поддались на эту уловку и открыли проход для турок к центру флотилии союзников, но резерв последних во главе с испанским маркизом Альваро де Басаном сумел заполнить образовавшуюся брешь. В это время центр и левый фланг эскадры христиан начал мощную атаку на двигавшихся против них турецких галер, которая продолжалась четыре жестоких и кровавых часа.

Галера «Ла-Маркеса» под командованием Диего де Урбино с братьями Сервантес на борту попала в самый эпицентр мощного столкновения с кораблями противника и приняла на себя один из их сильнейших ударов. В этот решающий день исторической схватки христиан с турками Мигель Сервантес оказался совершенно разбитым болезнью. По-видимому, вследствие сильного отравления накануне его мучили изматывающая рвота и очень высокая температура. По существовавшим правилам такое плохое самочувствие освобождало его от выполнения боевых обязанностей и предусматривало отлеживаться на больничной койке судового лазарета под палубой.

Несмотря на свое ослабленное и крайне болезненное состояние, а также бурные протесты брата и друзей по службе, Мигель вышел из своей каюты и занял предписанную ему позицию для участия в начинавшемся кровавом бою.

Сходившиеся корабли противников открывали мощный пушечный и активный аркебузный огонь друг против друга. При соприкосновении бортами они начинали массовый взаимный абордаж, участники которого в беспорядочных рукопашных схватках с дикими воинственными криками и воплями остервенело кололи, ударяли, резали, рубили, крошили, били и убивали всех метавшихся в смертельной вакханалии на палубах и в шлюпках врага, попадавшихся им под руку. Разраставшийся ураган жестокой битвы постепенно охватывал все корабли и вспомогательные суда, на многих из которых полыхали вероломные пожары, возникали опасные пробоины, беспомощно валились высокие мачты, обрывались паруса, погребая под собой оказавшихся под ними в общем месиве тел своих и вражеских жертв. Неуправляемый дикий хаос разрушения и уничтожения носился по всем частям смешавшихся в безумном хаосе обеих флотилий под оглушительные залпы пушечных ядер, беспорядочных выстрелов аркебуз, звенящего лязга сабель и мечей, взрывающихся ящиков и бочек с порохом под страшные крики и предсмертные стоны раненых, горящих, тонущих и умирающих турок и христиан. Смертельный смерч свирепствовал под Лепанто в течение четырех кровавых часов неудержимого жестокого противостояния двух непримиримых противников. Он затих только тогда, когда командующий турецкой эскадрой Али-паша получил смертельное ранение от пули аркебузы, а один из пленных христиан, бывший гребцом– каторжником на его галере, отрубил ему ударом топора голову. Алжирский губернатор Улуч Паша, убедившись в огромных турецких потерях и в бессмысленности их увеличения перед превосходившими силами коалиции, в разгар сражения оставил турецкую эскадру и предательски покинул акваторию боя с оставшимися всего 30–40 своими галерами. Вслед за бегством одной из главных частей турецкой флотилии на остальных кораблях Порты поднялось восстание находившихся на них около 10 000 гребцов – невольников из числа христиан, что ускорило исход этой страшной морской схватки.