Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота»

Вот что говорит об этом больно переживавший тунисскую боевую драму Сервантес словами того же «пленника» в «Дон Кихоте»: «Сначала была потеряна Голета, считавшаяся до того неприступной, но она была потеряна не по вине ее защитников… Все полагали, что нельзя было запирать наших в Голете, а ожидать высадки в поле… но поскольку в Голете и в крепости не было и семи тысяч солдат, как могло такое их малое число даже при огромных усилиях выйти в поле и сохранить силы против стольких солдат врага? И как же можно оставлять на разгром войско, которому не оказывается помощь, тем более когда его окружает такой многочисленный и упорный противник, действующий на своей собственной земле?» Сервантес редко высказывал свое осуждение в адрес испанских военачальников, но очевидные вопиющие ошибки, совершенные ими в Тунисе, заставили его высказаться на этот счет довольно резко, хотя и устами одного из своих персонажей.

Потеря тунисского плацдарма стала не только крупным военным и политическим поражением Испании, но и заметной вехой в начале общего ослабления ее статуса ведущей мировой и европейской державы. Хотя она по-прежнему представляла собой самую большую империю в мире благодаря пока еще сохранявшимся ее заокеанским владениям и некоторым анклавам на севере Африки, ее общее экономическое развитие, питавшееся в основном за счет поступлений золота и серебра из колоний Нового Света, стало отставать от ее главных европейских конкурентов, особенно в индустриализации страны. Бесконечные войны испанских королей с турками и маврами, затяжной и дорогостоящий конфликт в Нидерландах, а также вооруженные схватки с Францией и Англией буквально пожирали казну страны, превратив ее королей в крупнейших должников германских и итальянских банковских домов. Мадридский двор и богатая аристократия страны продолжали жить в вопиющей роскоши, тогда как население Испании нищало, росла безработица, деградировала экономика. С последствиями этого начавшегося заката уже очень скоро пришлось столкнуться и герою нашего повествования.

Но пока, а это уже конец 1574 г, Сервантес еще продолжал свою военную службу в испанских частях на Сицилии. Там в ноябре того же года в Палермо он получил солидную сумму своего задержанного жалованья. Его особенно обрадовал сопровождавший эту выплату приказ, в котором признавались его особо ценные военные заслуги, а поставленная под ним подпись адъютанта – помощника принца Хуана Австрийского герцога Сесса сеньора де Кабра, который еще в свое время оказывал покровительство деду Мигеля Хуану, наполнила его особым чувством гордости. Сервантес на протяжении всей своей жизни испытывал особый пиетет и даже явно определенное ощущение некоторой приниженности по отношению к высокостоящим аристократам, не говоря уже о членах королевских семейств. Об этом свидетельствуют его неоднократные чрезвычайно лестные посвящения «сильным мира сего» в целом ряде его произведений.

После возвращения из неудачной экспедиции по спасению Туниса в Сицилию испанская флотилия не предпринимала новых походов против турок ни в наступившие зимние месяцы, ни летом 1575 г. Такая длительная служебная пауза позволила вечно искавшему новых наблюдений, впечатлений и знаний Сервантесу снова отправиться в новые или уже увиденные им края. На этот раз его маршрут проходил через дорогой его сердцу Неаполь, Сардинию и Геную. Закончив это путешествие, Мигель решил обосноваться на какое-то время в Неаполе. Некоторые исследователи жизни Сервантеса полагают, что его такая необыкновенная привязанность к этому городу была связана с найденной в нем его первой серьезной любовью, хотя никаких фактических подтверждений такому романтическому объяснению данного явления обнаружено не было. Как человек, уже с раннего возраста зараженный неизлечимым вирусом чтения и литературного творчества, проживая в любимом итальянском городе, Сервантес не мог не продолжать свое увлечение античными и современными авторами или не сочинять. Он, как обычно, наверняка искал и там встреч с местными писателями и поэтами, посещал театральные постановки, участвовал в творческих диспутах и, конечно же, не мог не писать, потому что в осуществлении этого своего главного природного призвания он не отказывал себе, даже находясь в тюрьмах или в плену. К сожалению, ввиду последовавших обстоятельств эти возможные творческие плоды Сервантеса оказались для нас потерянными.