Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота»

Находившийся в алжирских застенках Мигель вряд ли имел возможность знать о всех тех перипетиях, через которые приходилось проходить членам его семьи в сборе денег на его выкуп. Начиная с марта 1578 г. и по сентябрь 1579 г. Сервантес пропадает для истории: нам ничего не известно о том, что с ним происходило в этот период, кроме самого факта его пребывания эти 18 месяцев в алжирской тюрьме, а также его участия в подписании прошения группой испанских пленных на имя Хасана Ага с просьбой освободить монаха Хорхе де Оливара, который продолжал оставаться у губернатора в качестве заложника вот уже два года. Это последнее обстоятельство убедительно свидетельствует о том, что, несмотря на все тяжелые перипетии его тюремной судьбы, Мигель продолжал пользоваться большим авторитетом среди своих пленных соотечественников и определенным уважением со стороны его турецких хозяев.

Нельзя не восхищаться силой духа и высоким благородством, которые он постоянно проявлял даже в суровых условиях плена по отношению к окружавшим его товарищам, всемерно помогая им справиться с их общей тяжелой долей, оставаться верными Испании, ее королю и католической вере. Как любой человек, он не мог не переживать моменты отчаяния, расстраиваться по поводу провалов его побегов, отсутствия определенности с его выкупом и неизвестности относительно своей будущей судьбы. По всей вероятности, известные и богатые «ренегаты», с которыми ему приходилось часто иметь дело, не раз соблазняли Сервантеса предложениями перейти в мусульманство с перспективами приобрести богатство и власть, чему они сами были живым примером. Он неоднократно потом будет рисовать их образы в своих произведениях с полным знанием дела и обстоятельств проходивших с ними метаморфоз. Однако в отличие от широкого ряда других пленных он стремился не поддаваться отчаянию от сокрушительных неудач судьбы и от дополнительных наказаний поддержанием отношений дружбы с товарищами в этой страшной беде, а также сохранением любви к поэзии и литературному творчеству вообще, которым он по мере возможностей продолжал, как нам известно, заниматься даже в тюремном заключении.

Свидетельств этому сохранилось немало. Некоторые из его бывших товарищей по плену в ходе обязательной процедуры для возвращавшихся в Испанию рабов, на которой требовалось делать заявления об их лояльном и патриотическом поведении в неволе, подтверждали среди прочего не только непоколебимую верность Сервантеса королю, стране и католической вере, но и оказанную им помощь другим соотечественникам и его дружеское общение с самыми образованными заключенными на темы искусства, литературы и поэзии. Среди них были монахи, судьи, священники, простые идальго и правительственные чиновники, а также прочие служители Бога и короля. Ряд из них свидетельствовали, что Мигель нередко занимался сочинением стихов с воспеваниями Иисуса Христа, Богоматери, Святого Таинства и прочих святых тем и что давал их читать своим товарищам по несчастью, включая их самих. Иные говорили, что он писал лирические стихотворения, некоторые из которых сохранились, и, по мнению отдельных специалистов, часть из них потом вошла в его позднее созданные «Алжирский пленник» и «Галатею». До нас дошли также сочиненные Сервантесом в заключении сонеты и октавы, посвященные им соответственно его итальянским друзьям по плену Бартоломео Киямбери и Антонио Венециано.

Надо полагать, что литературное творчество Мигеля и общение с образованными товарищами по заключению в ту пору действительно облегчало его страдания и переживания, но оно не мешало ему обдумывать и пытаться добиться обретения свободы путем новых побегов. Четвертый из них предусматривал похищение или приобретение судна на самом алжирском берегу и перехода на нем в Испанию почти 70 пленных. В этот план было вовлечено два основных лица: купец из Валенсии Онофре Эксарке, который дал свои деньги на приобретение фрегата, но для отведения возможных подозрений со стороны турецких властей оформил покупку на «ренегата» из Гранады по имени Хирон, называвшегося тогда Абдурахманом, который хотел вернуться в лоно католической церкви и переехать к себе на родину. К началу октября 1579 г. все приготовления были успешно завершены, и все вовлеченные в организацию нового побега со дня на день ожидали наиболее благоприятного времени для посадки на подготовленный фрегат и отплытия в Испанию.

Однако и этот готовый к осуществлению план к непередаваемому разочарованию и острой досаде беглецов во главе с Сервантесом был сорван буквально в последнюю минуту другим «ренегатом» из Флоренции, носившим мусульманское имя Кайбан. Узнав об этом плане, он решил выслужиться перед начальством как верный турецкий слуга и сразу же рассказал о готовом совершиться побеге самому губернатору. Когда Хасан Ага выслушал донос флорентийца, он решил проверить эту важную информацию и вызвал к себе плененного приходского священника из Испании, который был посвящен в план побега и с готовностью подтвердил донос бывшего флорентийца.