Рассказ дочери. 18 лет я была узницей своего отца

Мне удается потихоньку стянуть катушку сверхпрочной нити, и я достаю ее из кармана только тогда, когда все расходятся по спальням. Но как отрезать кусок? В моей спальне запрещено держать ножницы. Я долго перетираю нить о край ящика, пока она, наконец, не поддается. Тогда я привязываю ее к дверце шкафа и пытаюсь резко хлопнуть – так, как на моих глазах делала мать. Но никак не могу заставить себя не смягчать рывок. Зуб немного расшатывается, но вылетать не желает. Мне приходится повторять все заново, еще и еще. С каждой попыткой мое мужество улетучивается, а злость на себя растет. Я мысленно выкрикиваю себе оскорбления: «Ты, неженка! Трусиха! Ты никогда не совершишь в жизни ничего достойного!»

С каждой попыткой мое мужество улетучивается, а злость на себя растет. Я мысленно выкрикиваю себе оскорбления: «Ты, неженка! Трусиха! Ты никогда не совершишь в жизни ничего достойного!»

Я ложусь в постель, потерпев поражение. Ненавидя свой зуб, свое тело, ненавидя все в себе. В качестве наказания я кусаю себя за руку до тех пор, пока она не начинает кровоточить.

Я не хочу жить в страхе перед тем днем, когда мать сама найдет шатающийся зуб.

– У меня зуб шатается, – говорю я ей на следующее же утро.

Ее лицо освещается радостью. Она дожидается момента, пока мы будем одни в классе, чтобы отец ничего не услышал. Захлопывает дверь одним твердым рывком. Я вижу на ее лице тень пренебрежения, но это ничто по сравнению с презрением, которое питаю я к своей собственной трусости.

Пещера

В восемь лет отец вручает мне для прочтения сокращенное издание «Капитала». Карл Маркс – важный мыслитель, и отец хочет, чтобы я начала знакомиться с его идеями. Почему он так важен? Потому что он не просто описал внутреннее устройство человеческих отношений: он дерзнул пойти дальше и предложить способ создать более справедливый мир.

Разумеется, его идеи утопичны, но отцу нравится их смелость, и ему жаль, что масонство сторонится любых революционных мер. Большинство масонов неверно понимают Маркса, видя в нем воплощение дьявола. По словам отца, они неправы. И поэтому с младых ногтей меня знакомят с чистым и мощным мышлением, которое защищает меня от «бараньего хлева».

Может быть, этот вариант «Капитала» и написан упрощенными терминами, но я все равно не понимаю ни слова из него. Я читаю и перечитываю текст, но вижу просто последовательность бессмысленных, бессвязных слов. Я прошу мать объяснить мне хотя бы начало.

– Ни в коем случае! Ты что, хочешь, чтобы коммунисты нас вышвырнули? – с ужасом отвечает она.

От ее реакции я пребываю в такой же растерянности, как и от содержания книги.

Не знаю, в курсе ли отец, что мать не разделяет его мнение о Марксе, да и о политике в целом. В данный момент он приятно взволнован, почти сияет при мысли, что Миттеран, возможно, наконец «вышибет вон де Голля», в то время как мать, похоже, этого боится.

Не уверена, что понимаю происходящее. Шарль де Голль – президент Франции, и я думаю, что именно поэтому в его фамилии содержится название Франции[4]. Я не знаю, кто такой Миттеран, знаю только, что сейчас идут президентские выборы. Впервые за этот год мы выезжаем из дома, чтобы родители могли проголосовать. Мой отец настаивает на обязательности голосования. Прежде чем сесть в машину, он вручает матери маленький запечатанный конверт и повелительно говорит:

– Опусти это в урну для голосования. – Потом поворачивается ко мне и велит: – Ты останешься с матерью и проследишь, чтобы она сделала то, что я сказал.

Мать не особенно этому рада, но делает, как ей велено.

Когда объявляют результаты выборов, отец ярится на «глупых, безвольных баранов, которым ничего не надо – только продолжать блеять под прежним пастухом». Мать не говорит ни слова, но я вижу, что она злорадствует.

Отец часто разговаривает со мной о Марксе.

– Теперь ты прочла его труд, – говорит он, – знаешь об эксплуатации человека человеком и можешь понять, что эмансипация рабочего класса должна быть делом самого рабочего класса. Маркс так хорошо выражает это.

Он часто повторяет эту мысль. Я не понимаю слова «эмансипация» и не осмеливаюсь спросить, что оно означает. Все это очень меня беспокоит, но я с энтузиазмом киваю головой. Меня пробирает дрожь при мысли, что отец обнаружит весь масштаб моего обмана и глупости. Я заучила несколько отрывков наизусть в надежде, что этого будет достаточно, чтобы обвести отца вокруг пальца, если он как-нибудь решит проэкзаменовать меня по этой теме.