Рассказы о Москве и москвичах во все времена

К хлебу в России отношение испокон века было особое. Есть хлеб — живет человек. С ним всякое яство вкуснее делается. Даже не верится, что еще триста пятьдесят лет назад на Руси ржаную муку по строгим всяким отличиям делили на 25 сортов, а пшеничную — на 30. Хлеб из муки разного сорта по-разному стоил, и в цене той все расходы учитывались: провоз муки с торга в пекарню и обратно, соль, дрова, подати за право торговли и даже стоимость свечей в ту цену входила. Все расписано, ничего не упущено. Роспись для всех была одинакова, и царские целовальники строго следили, чтобы правила не нарушались.

Более всего из хлебов почитались в России ржаной хлебушко, и калачи пшеничные — тертые («тертый калач!» — ежели хотели подчеркнуть бывалого человека), и еще — коврищатые. Никакой праздник без калача не обходился, ко всякому пиршеству издавна он подавался. Цари патриархам калачи посылали, больным и нищим подать калач — дело благостное, тюремным заключенцам, как тогда говорили, — тоже. В один день своего рождения Петр I приказал отпустить гостям гостиной две с половиной сотни калачей толченых. Московские калачи всегда считались лучшими. И поговорка была: «В Москве калачи как огонь горячи». Теперь же калач — редкость. А если повезет и найдешь, то уж не тот, конечно.

Никто столько хлеба не ест, сколь мы. Данные меняются, само собой, но подсчитано, что в день москвич съедает 270 граммов хлеба, а в других местах нынешней России — и до 800 граммов. Понятно почему: вся остальная еда много дороже. А в Дании, к примеру, — всего 70 граммов. В среднем по Европе — 90 граммов на нос получается. Оказывается, немцы еще такие же, как мы, любители хлеба: почти столько же в день съедают. В этих цифрах, если приглядеться, и традиции национальные, и уровень жизни отражаются: столько трудов в хлебе, столько науки вложено, а все равно нет ничего дешевле его.

В Институте хлебопекарной промышленности разработали множество сортов профилактического и лечебного хлеба. Ставка в основном делается, на профилактический. Для любого человека можно определить, какой именно хлеб ему нужен: к примеру, при атеросклерозе, при желудочных заболеваниях или при сердечных.

Вся хитрость — в добавках. Каждому свое: хлеб с зародышевыми хлопьями, семенами льна, сушеной морковью, морской капустой, облепихой и тыквенным семенем и прочей экзотической мелочью, которая, надо признать, не только не портит вкуса хлеба, но и улучшает его.

Особая забота ученых института — зоны, как теперь говорят, экологического неблагополучия. Другое неблагополучие в данном случае в расчет как бы и не принимается. Для чернобыльцев придумали хлеб с бета-каротином, уменьшающим вероятность всяких последующих воздействий радиации. «Утренняя булка» уже доказала свою эффективность и сразу полюбилась больным ребятишкам. «Булка звездочка» способствует выведению стронция из организма, а хлеб «Полюшко» и «Надежда» рекомендуются при ожирении и перитоните кишечника. Короче говоря, ученые в этом институте даром хлеб не едят.

Помню, у нас в булочной на Серпуховке, когда хлеб по карточкам отпускали, стоял у входа мальчишка один, тощий и вечно голодный, довески выпрашивал. Хлеб тогда с точностью до нескольких граммов взвешивали, и без довесков не обходилось. Мне было жаль мальчишку — хоть чуть постарше меня он был, — и я ему свои довески всегда давал. Он прямо на глазах и в очень короткое время стал этаким бугаищем и принялся отслеживать ребят, кто довесков ему не давал. Догонял он их и довески насильно реквизировал.

А говорят, хлеб всему голова…

Здесь Пушкин маленький ходил…

Первый день московской весны. Большой Харитоньевский переулок, что под боком у Чистых прудов. Истекает ручьями слежавшийся черный снег за старинной чугунной оградой, словно бы покрытой копотью времени. Перед древним домом, все еще крепко держащимся, трое алкашей грузят в задрипанную «Газель» ржавые трубы: в доме, видно, идет ремонт. Облупленный фасад двухэтажного, однако же высокого дома кое-где обнажает древнюю кирпичную кладку. Из щели в рассевшейся стене выглядывает чахлое узловатое деревце, обреченное на скудную жизнь…

Этому дому за триста лет, и более двухсот лет владел им род князей Юсуповых. Ничто теперь в облике древних боярских палат не напоминает о былом великолепии, о несметном богатстве семьи, им владевшей. И не оживут уже тени великих людей, проскользнувших когда-то под этим кровом…

Царь Петр Алексеевич бывал у Юсуповых, и венценосная дщерь его Елизавета Петровна тоже. Есть сведения и о том, что Екатерина Великая однажды навестила тут князя Николая Борисовича. А вот гость из другого совсем сонма великих: часть дома снимала семья Пушкиных — в то время, когда арендовал его у Юсуповых князь Вяземский. И маленький Пушкин, до четырех лет проживший здесь, сохранил воспоминания об этом старинном московском доме.