Рассказы от первого лица

– Та-ак, – обрадовалась она чудесной возможности унизить меня – то есть деньги ты зарабатывать хочешь, но считаешь, что Тургенев тебе никак в этом не поможет?

Тут в дискуссию вмешался Васька Парасюков:

– Боюсь вас огорчить, Нинель Сергеевна, но Тургенев давно умер.

Класс снова засмеялся, а Нинель Сергеевна стала дышать тяжелее. На Васю она не взглянула, зато с меня глаз не сводила.

– Так Тургенев не нужен тебе, Алехина? – настаивала она, – как и все прочие гении русской литературы? Как и правила русского языка? Да ты в слове по две ошибке делаешь, ни одного сносного сочинения за все эти годы! Двух слов связать не можешь. Ты как на экзамене собираешься сочинение писать? А я постараюсь, чтобы ты его писала по Тургеневу! Посмотрим, какой из тебя журналист выйдет!

И она продолжила уже для всего класса и убрала с меня свой призирающий взгляд.

– У вас вообще на уме кроме денег что-нибудь есть? Вам не нужен русский язык, вы английский учите, не нужна литература, потому что, то чему она учит вам не интересно, у вас только деньги! А, Алехина?

И честное слово, если бы не последнее « А, Алехина?», после которого она снова на меня уставилась, я бы промолчала. Потому что нотация для всего класса, это, по сути, нотация без адреса, слова на ветер, а здесь – все мне.

– И вам, Нинель Сергеевна, по-хорошему бы они не помешали, третий год в одних туфлях ходите.

Я думала, ее глаза вылезут из орбит. Класс не посмел смеяться. Все выглядело зло и неприлично. Воцарилась тишина. Но я выдержала ее уничтожающий взгляд.

– Записываем тему для домашнего сочинения по сегодняшней теме – «Тема любви в повести И.С. Тургенева «Первая любовь». Оценки за него пойдут в журнал – сказала она ледяным тоном и села за учительский стол. А потом в абсолютной тишине продолжила свой пересказ.

Я дошла до сквера, который тянулся на несколько кварталов вдоль дороги. Тенистый, и почти безлюдный, он был засажен каштанами и елями. На лавочку я не села, не могу сидеть. Просто шла по вымощенной брусчаткой дорожке и размышляла.

Что мне эти туфли дались? Они просто случайно соскочили с языка. На уроках Нинель Сергеевны я частенько слушала музыку, и, погрузившись в нее, я находила очень удобным пялиться на ее туфли. На одноклассников смотреть противно, на учительницу скучно и я смотрела на пол, никого не смущая. А там ее туфли – старые, из кожзаменителя, со сбитыми каблуками, обшарпанными носами. И как-то они осели у меня в голове, и так неудачно вырвались наружу.

Я бы подарила ей новые туфли, но это будет выглядеть, как еще большее издевательство, даже если я сделаю это искренне. Или я бы могла пойти к ней домой, благо я знаю, где она живет, и попросить прощения. Но что делать в таком случаи с классом? Он ведь ждет! Кровожадный, он ждет публичной расправы надо мной. А если мы обе придем спокойные и миролюбивые, то все поймут, что я просила прощения. А этого я себе позволить не могу.

Нужно искать другой выход. Например, нужно не показывать своего чувства вины и утереть всем нос. Нужно написать блистательное сочинение – без единой ошибки, прекрасное по содержанию. Чтобы Нинель Сергеевне, при всем ее желании, было не к чему прикопаться. И промашки быть не должно – никакого интернета и помощников, все сама, все по высшему классу.

И я пошла домой. До дома минут сорок пешком. А Папа тоже хорош! Как долго, интересно, это у него продолжается? И почему именно эта Маша? Мама, при всех ее недостатках, красивая, ухоженная женщина. Конечно, вся ее жизненная энергия, время и силы уходят на поддержание этой красоты. Конечно, я считаю это гиблым делом, потому что оно безнадежно. С годами ей все сложнее и сложнее оставаться на уровне, она находит новые ухищрения, да и индустрия красоты ей в том благоволит (лишь бы денежки несла). И, конечно, когда-нибудь наступит критический момент, и тогда она будет просто смешна. Но ведь не смотря на все это, приятнее же держать в объятьях ухоженную, красивую, пусть и пустую женщину, чем такую, как эта Маша. Нет, я не понимаю мужчин!

Дома, к моей величайшей радости, никого не было. Я приняла душ, выпила чашку чая с бутербродом и села за сочинение. Для начала нашла в интернете текст повести и распечатала его. Так я смогу черкать в нем без зазрения совести. Нужно ее перечитать. Общий смысл я помнила, но чтобы написать феерическое сочинение, нужно было уловить интонации, настроения, понять характеры, заиметь личное отношение к каждому персонажу, попытаться почувствовать их переживания, в общем, произвести полное погружение в сюжет. Чем я, собственно, и занялась.

Хлопнула входная дверь. Вскоре ко мне зашел папа. Он сел на мою кровать, которая стояла у самого стола. Таким образом, его взору стал доступен мой сосредоточенный профиль. Папа мне мешал.

– Почему ты ушла? – наконец спросил он.

Не отрываясь от чтения, я ответила:

– Познакомились и ладно, а есть котлеты на брудершафт я никому не обещала.

Я обязана его помучить.

Папа взял из стопки тетрадей и учебников мой дневник и начал его листать.