Рассказы от первого лица

– Пришел сказать, чтобы я ничего не говорила маме? – спросила я, перестав читать, но, так и не повернув на него головы.

Папа кивнул.

– Так будет лучше.

– Кому лучше? – спросила я строго.

– Нам. – сказал он спокойно – Представляешь сколько наслушаемся?

Он прав, конечно. Мама женщина, склонная к драматизму. Наслушаемся мы, а потом бабушка, потом будут слушать ее подруги, коллеги, соседи…

– Хорошо, – сказала я, так и не взглянув на папу.

Но папа не уходил. Продолжал угрюмо листать мой дневник. Я отложила повесть, повернулась к нему лицом и спросила напористо:

– И давно это у вас?

– Лет пять – охотно ответил папа.

Ого! Не ожидала.

– Ты ее любишь?

Я наделась, что такой личный вопрос смутит папу. Но папа спокойно ответил, лишь немного понизив голос:

– Очень.

– Тогда почему ты не уйдешь к ней? – хмурясь, спросила я.

Тут папа закрыл дневник. Выпрямился и посмотрел мне в глаза.

– Мы уйдем отсюда с тобой вместе.

Я, признаться, растерялась.

– Да я никуда не собираюсь…

– Это пока, – уставши, вздохнул папа – но не так много времени пройдет, и ты уйдешь из этого дома, выйдешь замуж или… – он не договорил, я его перебила:

– И тогда ты уйдешь к ней?

Он кивнул.

– Ты меня, получается, ждешь? – возмущено взвизгнула я.

Он снова кивнул.

– Ну, отлично! – искренне всплеснула я руками – Знаешь, я не обижусь, если ты сделаешь это один.

Он грустно улыбнулся мне. Потом потрепал меня по плечу и вышел из комнаты.

Отлично! На мне и так сейчас тяжелый груз ответственности за свою судьбу. Я думаю о будущей профессии, о том, куда пойти учиться, как это все осуществить, а тут еще и это сочинение! А папа обременяет меня ответственностью за свою позднюю любовь и счастье.

Я попыталась заново сосредоточиться на сочинении, но папа не выходил у меня из головы. Зачем ему вообще все это? Любовь? В его-то возрасте?

И так «Первая любовь»… У одних первая, у других последняя. Тьфу! Я дочитала повесть, вздохнула и ненадолго задумалась. Чего же она хочет от нас? Ну, любовь, ну первая, ну несчастная, ну с кем не бывает? Что я должна писать – кто прав, кто виноват? Что обсуждать-то здесь? Я была в полном недоумении. Может поэтому и сама Нинель Сергеевна просто пересказывала повесть?

Конечно, читать повесть сегодня мне было больнее, чем прошлым летом. Потому что прошлым летом я еще не любила. В начале учебного года любовь случилась. Но на данный момент я ее почти пережила. Я направила свою печаль в созидательное русло. Я определилась с целью в жизни, я наметила к ней свой путь, я начала двигаться в этом направлении. Ну и любить, конечно же, впредь себе запретила. В этот раз все вроде обошлось, может даже помогло, подстегнуло. Ведь нет ничего слаще, чем представлять, как твой обидчик, по прошествии какого-то времени, станет свидетелем твоего триумфа.

Владимир, главный герой повести, уже будучи взрослым мужчиной, написал «тетрадь» о своей первой любви. А я о своей, небось, и двух строк не напишу. Все было просто: папин приятель, сослуживец, взрослый тридцатипятилетний мужчина, частенько приходил к нам в дом. Он был хорош собой и мама при нем инстинктивно расцветала. И я туда же. Я начала о нем мечтать, краснела и терялась в его присутствии. Однажды, он пришел к нам с невестой, меня это больно задело, но не убило. Маме тоже, кстати, было неприятно. Убило следующие. Он уезжал в командировку, и не было его около двух месяцев. А по возвращению, он снова заглянул к нам, и опять с невестой. Я знала, что он придет и долго прихорашивалась. А когда вышла к гостям, он сказал во всеуслышание: «Как ты, Катя, подросла, совсем красавица стала!». Я даже не плакала. С неделю я ходила словно каменная – безмолвная, бесчувственная. А через неделю приблизила к себе Митьку и начала рассказывать ему, что в этом маленьком городе нечего делать. Надо метить выше! Митька моих речей не понимал, но был рад моему расположению.

Вот история моей любви. Папа со своею поздней, нелепой любовью. Зачем она вообще нужна? «Любить нельзя» – аккуратно вывела я первые два слова на листке, который должен был послужить черновиком для моего фееричного сочинения. И я поставила точку.

И я решила пойти новым, можно сказать, революционным путем, решила писать полную отсебятину! Все-таки свое будущее я отчасти видела в писательстве, так что докажу и себе и училке на что я способна:

«Тургенев написал о первой любви, и не он один, и не он первый.», я покрутила ручку меж пальцев и продолжила: «А уж не о первой, так вообще, написаны тома – чуть ли не вся мировая литература. А писал ли кто-нибудь, о том, что любить нельзя?». Я улыбнулась и весело хмыкнула:

«Может я стану первой? Если любовь причиняет боль, нужна ли она? Ведь если непременно нужны бессонные ночи, неспокойное сердце, то есть искусство, творчество, наука! Есть масса полезных и увлекательных занятий для тела, души и ума».