Расставание

Поздней ночью у него приключился совершенно неожиданный подъём боли. Он громко, закричал, застонал, повалился на пол и начал судорожно качаться то в одну, то в другую сторону, держась руками в области живота. Первым делом проснулась я, тут же вбежали доченька и Екатерина Андреевна. Иступлённые, напуганные и плачущие, мы не могли сообразить, что делать; к тому же у него при приступе самопроизвольно полились некоторые испражнения. Но потом мы вместе подняли Вису к кровати. Машеньке я приказала принести швабру и тряпку, а Екатерине Андреевне сказала найти немного опиума, который лежал в кухонном шкафу; я же осталась успокаивать его. Впервые я увидела, как Виссарион плачет; сильно сжав веки, стиснув зубы, он выл, рыдал, кричал, суетился и слабо походил на человека: был абсолютно сумасшедшим, красным, худощавым и лохматым… Я придерживала его за впалые щёки, плакала, пыталась утешить и, хоть старанья мои были бесполезны, я не заканчивала, и так держала, успокаивала и гладила, пока не пришла Екатерина Андреевна и не принесла обезболивающего средства. Когда Виса съел ложечку опиума, боль его постепенно стала утихать и утихать, а сам он скоро заснул, и, пока он был обездвижен и спал, мы его переодели в чистую пижаму и, конечно же, поменяли постель. Машенька вымыла пол. И после всего этого мы опять легли спать. На часах показывало три…

К часу дня проснулся Виса и тотчас же позвал меня (я в этот момент находилась на кухне, обедала). Когда я пришла, он спросил:

– Аннушка, что было этой ночью, почему я так слабо чувствую своё тело?

– Приступ, – отвечала я. – У тебя, Виса, был сильнейший приступ боли. Ты кричал и плакал. А тело не чувствуешь, наверно, после опиума, который мы тебе дали, чтобы боль… утешить.

– Аннушка… – промолвил опять он.

– Что, мой милый?

– Почему, кхе-кхе, вот так вот всё происходит? Я совершенно не оценил важность своей жизни, а теперь мучаюсь и вас мучаю. Бросьте меня, бросьте, не мучайтесь… я не хочу, чтоб вам суетно из-за меня было…

– Что ты такое говоришь! – возразила я. – Мы ни за что тебя не оставим, ты должен вылечиться. Вот, дождёмся хирурга – и вылечат тебя, непременно вылечат и вернут к прежней жизни.

– Жить, как прежде, уже не сможет никто. Я умру, Аннушка, умру…

– Покойно, Виса! Ты не…

– Аннушка, – прервал он меня, – исполни моё, возможно, последнее желание.

– Какое? – удивлённо спросила я.

– Купи мне розы, красные сочные и хорошо пахнущие розы. Я хочу в последний раз насладиться их запахом и цветом.

– Да, Аннушка, – сказала Екатерина Андреевна, войдя в спальню, – купи, он очень их любит.

Я прекрасно понимала, что необходимо было исполнять каждое желание Висы, и поэтому кивнула, поцеловала его в лоб и непременно ушла, взяв на всякий случай зонт.

Я была права, когда решила взять зонт, потому что, как только я вышла и прошла несколько шагов, на небе резко почернели облака, исчезли солнечные лучи и заморосил холодный дождь.

Состояние души моей и так было разорванное и избитое, так ещё и погода добавила и люди, раскрывшие свои зонты и спрятавшиеся в них, как в каком-то ящичке, тоже портили моё настроение, хотя, вероятно, не желали этого. Все были какие-то злые, хмурые, обиженные и закрытые. Вот, например, пока я шла, заметила, как один достопочтенный юноша, выглядевший, кстати, хорошо и радостно, спросил у какого-то толстяка, с грубым лицом и густыми нахмуренными бровями, сколько время, он ему и ответил тем, что выглядит, как идиот, и задал ещё грубый встречный вопрос: «не видишь, что ли, что часы перед тобой на ратуше висят, а?». Отвечал толстяк так злостно и недовольно, как будто бы юноша сделал ему что-то слишком плохое. После ответа толстяка юноша взгрустнул.

Шла я опять же по той дороге, где мне попадались нескончаемые трактиры, аптеки, чиновничьи учреждения, бутики и гостиницы. Цветочных бутиков у нас было мало, поэтому мне пришлось пойти дальше госпиталя. Странное явление случилось, кстати, когда я прошла где-то сотню метров. Перед собою я увидела двух статных усатых мужчин, несших тяжёлый деревянный гроб, вероятно, ещё пустой и только что купленный.

Сначала я их не заметила, потому что полностью уткнулась в дорогу, а когда мы нечаянно столкнулись, они накричали на меня и сказали, что им нужно срочно похоронить очень дорогого им человека. О, как я возненавидела их! Как я их мысленно прокляла и оскорбила! Зачем они мне попались? Теперь же я принялась думать о том, что буду также нести гроб, если мой муженёк умрет… О, нет! Боже, нет! Не должно быть так. Он не умрёт, но… а вдруг? Нет, Аннушка, не думай об этом. Он не умрёт, он не умрёт… нет, нет, нет…

Скоро я добралась до первого попавшегося цветочного бутика. Там продавала невысокая старушка, аккуратно одетая в белое платьишко с цветочками. Как ей оно было к лицу и к профессии!

– Добрый день, вам какие? – робко спросила она.

Я ответила, что мне нужны красные и хорошо пахнущие розы.

– Вы, полагаю, на похороны собрались? У нас продаются специальные наборы таких цветов для похорон.

Я смутилась и рассерженно ответила: